Ручей любви - Ховард Линда

Он не спешился, а нагнулся, опираясь локтем на луку седла и наблюдая, как она сыплет корм.

— Доброе утро, сказал он. — Я ехал в город и решил проведать вас.

Ее глаза сияли на ярком утреннем солнце.

— Не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь намекала на то, что меня нужно проведывать, мистер Кохран, — довольно резко ответила она, поскольку ценила свою независимость и гордилась ею, а Лукас считал, что она не способна позаботиться о себе.

— Зовите меня Лукас, — сказал он. — Или Люк.

— Зачем?

— Затем, что я хочу, чтобы мы стали друзьями.

— Не похоже.

Он наслаждался ее непреклонностью. Его освежало присутствие женщины, которая не старалась угодить ему и не считалась с его мнением.

— Почему бы и нет? Мне кажется, что мы бы оба выиграли, став друзьями.

— Мне нравится быть одной, — ответила Ди, переворачивая кастрюлю и слегка похлопывая ее по бокам, чтобы вытряхнуть последние крошки корма.

Она подошла к маленькому заднему крыльцу и повесила кастрюлю на гвоздь, вбитый в стену. Лукас направил за ней свою лошадь, когда она торопливо зашагала в сарай; ее юбка подлетала вверх при каждом шаге. Она носит только одну нижнюю юбку, решил он, наблюдая за стремительными колыханиями синей ткани. И, к тому же, тонкую. Наклонив голову, чтобы въехать в сарай, он машинально закрыл на секунду глаза, чтобы они привыкли к мраку, а затем стал наблюдать, как Ди раздает корм единственной лошади и двум коровам.

Лукас видел, что она совершенно игнорировала его присутствие. Такое поведение молодой женщины раздосадовало его. Чтобы унять раздражение, он напомнил себе, что это ее ферма и хозяйка его не приглашала. Лошадь Лукаса нетерпеливо переступала, когда Ди принесла табурет и поставила подойник под одну из коров.

Лукас вздохнул и спешился, намотав поводья на перекладину. Вторая корова тоже нуждалась в дойке.

— У вас есть еще один подойник? — спросил он.

Когда она повернула к нему голову, струйка молока ударилась в подойник в такт с движениями ее рук. Теперь ее глаза смотрели угрожающе.

— Я не нуждаюсь ни в какой помощи.

— Понятно, — его раздражение росло. — Но вы никогда не задумывались о том, чтобы воспользоваться помощью не из-за того, что вы сами не можете справиться с чем-то. Ведь работа может быть выполнена быстрее двумя людьми, чем одним человеком, не правда ли?

Она подумала и потом коротко кивнула:

— Хорошо. В кладовке справа лежит еще один чистый подойник. Но у меня нет второго табурета. Вам придется сидеть на корточках.

Он принес подойник и, прежде чем поставить его под корову, похлопал ее по широким бокам. Затем присел, охватил своими сильными-пальцами ее длинные соски и начал тянуть их ритмичными движениями, которые, будучи когда-то выучены, запоминаются навсегда. Теплое молоко заструилось в подойник. Губы Лукаса искривились в насмешливой улыбке, когда он подумал, как хорошо, что за этим занятием хозяина не видит никто из его людей.

— Вы всегда были такой колючей? — спросил он небрежным тоном.

— Полагаю, что да, — ответила она в той же манере, и он снова улыбнулся.

— У вас были какие-то особые причины для этого?

— Мужчины.

Он фыркнул:

— Да, мы можем быть настоящими мерзавцами.

Ему показалось, что он услышал смешок.

— Я не сомневалась, что вы согласитесь с этим.

— Эти ваши любвеобильные свиньи, должно быть, здорово вам досадили, — осмелился предположить он.

— Некоторые из них. Но у них на уме была не любовь, и мы оба знаем это. Похоже, что мужчины действительно относятся к женщине исключительно, как к игрушке.

Не существовало другой женщины, которая могла бы сказать ему такое, но уже во время их первой встречи он понял: Ди Сван всегда прямо и откровенно высказывает свое мнение. Лукас почувствовал, как в нем нарастает злоба при мысли, что другие мужчины пытались соблазнить ее или даже взять ее силой, не утомляя себя необходимостью обольщения. Конечно, он и сам намерен соблазнить ее. Но, во-первых, он не собирается пятнать ее честь. Никто, кроме них двоих, не знал бы, что происходило между ними. Только зеленые юнцы испытывают потребность болтать всем о своей женщине, чтобы поражать других своею мужественностью. Во-вторых, черт бы его побрал, если он не уважает ее за то, что она сделала здесь. Для этого потребовалось много тяжелого труда. Но она не отступила, а приняла вызов и победила. Превосходное состояние фермы являлось доказательством ее неистового характера.