Рено, или Проклятие - Бенцони Жюльетта

Радость домашних омрачало неведение: что же ожидает их господина в будущем. Рено, как мог, старался их ободрить. Каково бы ни было решение Людовика, его уж точно не приговорят к смерти, иначе король оставил бы его в тюрьме.

Ближе к вечеру Рено занялся своим туалетом – он уже успел помыться, его подстригли, побрили, и теперь он выбирал себе наряд. Он остановился на боевом облачении – надел кольчугу, а сверху джюпон, украшенный гербом Франции. Жуанвиль очень удивился, увидев Рено в воинском наряде.

– Лучшая одежда для рыцаря – его боевой доспех, – заявил Рено. – И пока меня не лишили чина, я как-никак оруженосец короля!

На этот раз Рено въехал в королевский двор верхом и через главные ворота. Он был удивлен, увидев, как ярко освещен дворец, можно было подумать, что там готовятся к празднику. В коридорах толпились придворные в пышных парадных нарядах. Жуанвиль тоже надел свой самый нарядный плащ из парчи и украсил его драгоценностями. Он успел купить себе новые вместо тех, что выбросил в Нил, когда их окружили мамелюки. Но и он понятия не имел, на какой праздник их пригласили. Он выполнял полученный приказ, и только. А приказано ему было привести Рено к королю и подняться с ним на второй этаж. Когда рыцари поднялись, королевский домоправитель разлучил Жуанвиля с его спутником.

– Вам придется немного подождать, сир сенешаль. Его Величество король желает побеседовать с рыцарем де Куртене без свидетелей.

– Но Его Величество сказал мне…

– Таков приказ, сир сенешаль, извольте повиноваться.

В Сен-Жан-д’Акр опочивальня короля напоминала любимую им Зеленую опочивальню во дворце на острове Ситэ. Мебель, конечно, была другой, зато цвет стен почти такой же. Людовик был в своих покоях один, он сидел на стуле с высокой спинкой, рядом с ним в канделябре горели свечи из белого воска. На голове короля светилась корона. Людовик наблюдал, как Рено подходит к нему, как опускается на одно колено, поднимает голову. Ледяные глаза не мигали, лицо казалось высеченным из мрамора.

– Мы позвали вас сегодня во дворец, чтобы изъявить вам нашу волю, – медленно проговорил Людовик. – Последние события сделали ваше присутствие в стране, которая для вас гораздо роднее, чем мы думали, нежелательным. Завтра вы отправляетесь во Францию.

– Король меня изгоняет?

– Нет. Мы вас не изгоняем. Вы всегда служили нам верой и правдой. Вы спасли нам жизнь, и Робер д’Артуа, любимый брат, о котором я скорблю по-прежнему, любил вас. Однако все, что вы нам поведали, и ваши личные столкновения с рыцарями-тамплиерами…

– Но не со всеми рыцарями-тамплиерами! Только лишь с одним! И если я предстал перед лицом короля в рыцарских доспехах, то только потому, что прошу его, какую бы участь он мне ни уготовил, назначить мне смертный поединок с Ронселеном де Фосом. Я тоже могу лишиться жизни в этой схватке, но Ронселен де Фос лишится ее уж точно, это я обещаю, и королю не надо будет меня куда-то отсылать. Мертвые никому не мешают.

– Мы подумали о поединке прежде вас… Но кощунника от нас уже отделяет море.

– Как, опять? Он снова сбежал? Но его необходимо вернуть!

– Нам его вернуть невозможно, и вы это знаете. Тамплиеры повинуются только Его Святейшеству папе. И даже если мы захотим показать великому магистру и его маршалу, осмелившимся завязать тайные отношения с султаном Дамаска, что такое наш гнев, Ронселен де Фос вне нашей досягаемости… Но он в руках Божьих!

– Я разыщу его! Если его здесь нет, то и мне незачем здесь оставаться! Король хочет моего отъезда, и я прошу его разрешить мне уехать.

– Меня радует, что мы пришли к согласию, но вы уедете не один. Мадам Маргарита, наша возлюбленная супруга, открыла нам истинную природу ваших чувств, которые мы по вполне естественной причине ошибочно сочли направленными… в безнадежную сторону. Она сообщила нам, что вы любите мадам де Валькроз, ради которой претерпели столько опасностей. И мы решили соединить вас с ней. И немедленно!

– Мне? Жениться… на Санси?

– Если вы любите ее… как утверждает королева, то для вас это должно быть радостью, – продолжал Людовик, и от Рено не укрылась угрожающая нотка в его голосе.

Рено мгновенно понял, что ревнивые сомнения супруга вовсе не рассеялись, и, почувствовав опасность, постарался их развеять: