Мятеж - Робертс Нора

— Мэлколм, маленький дикарь! — позвала Сирина, вглядываясь в темноту конюшни. — Я вытащу тебя отсюда! Складывать дрова в ящик — твоя работа, и мне пришлось заниматься этим вместо тебя. Ух как я тебя отшлепаю!

— Сожалею, но вам придется отшлепать Мэлколма позже. — Бригем шагнул из тени и остался доволен, увидев ее испуг. — Его здесь нет. Я только что отослал его в кухню с моим грумом.

Сирина вздернула подбородок:

— Отослали? Он не ваш слуга!

— Моя дорогая мисс Мак-Грегор. — Бригем шагнул ближе, думая, что приглушенная расцветка пледа превосходно оттеняет яркость ее волос. — У Мэлколма возникла симпатия к Джему, который, как и ваш брат, большой любитель лошадей.

— Он постоянно торчит в конюшне, — вздохнула Сирина. — На этой неделе мне дважды пришлось тащить его отсюда в дом поздно вечером. — Она снова нахмурилась. — Если Мэлколм досаждает вам, дайте мне знать. Я позабочусь, чтобы он не причинял вам беспокойства.

— В этом нет нужды. Мы отлично ладим. — Граф подошел ближе и ощутил запах лаванды, казалось постоянно исходящий от девушки. — Вам нужно хорошенько отдохнуть, Сирина. У вас круги под глазами.

Сирина с трудом сдержала желание шагнуть назад.

— Благодарю вас, но я не слабее ваших лошадей. И вы весьма вольно обращаетесь ко мне по имени.

— Оно нравится мне. Как назвал вас Колл, прежде чем заснуть? Рина? Звучит приятно.

Но имя зазвучало по-особенному, когда он произнес его. Сирина поспешно отвернулась, чтобы взглянуть на лошадей.

— Уверена, что вы впечатлили ими Мэлколма.

— Он более впечатлителен, чем его сестра.

Она посмотрела поверх его плеча:

— У вас нет ничего, что могло бы впечатлить меня.

— Вы не находите утомительным презирать все английское?

— Нет, я нахожу это удовлетворительным. — Снова почувствовав слабость в коленях, Сирина бросилась в атаку, стремясь гневом вытеснить непонятную тоску. — Кто вы для меня, как не еще один английский аристократ, который хочет, чтобы все было в соответствии с его желаниями? Вы заботитесь о земле? О людях? Об имени? Вы ничего не знаете о нас! О преследованиях, несчастьях, разорении!

— Знаю больше, чем вы думаете, — мягко ответил он, сдерживая собственный гнев.

— Вы сидите в вашем прекрасном лондонском особняке или помещичьем доме в деревне и мечтаете у камина о великих социальных переменах. А мы живем борьбой каждый день только для того, чтобы удержать принадлежащее нам. Что вы знаете о страхе ожидания в темноте, пока не вернутся мужчины, и о разочаровании из-за того, что удел девушки — только ждать?

— Вы вините меня в том, что родились женщиной? — Бригем схватил ее за руку, прежде чем она успела увернуться. Шаль упала ей на плечи, и волосы блеснули при вечернем свете, проникающем сквозь дверь. — Скажите правду, Сирина, вы презираете меня?

— Да! — со страстью произнесла она, желая, чтобы это было правдой.

— Потому что я англичанин?

— Этой причины достаточно для ненависти.

— Нет, но я дам вам еще одну.

Чтобы удовлетворить себя, думал Бригем, привлекая ее к себе. Сирина рванулась назад, собираясь ударить его, но он был к этому готов.

Как только его губы прижались к ее рту, она застыла. Губы у нее были мягкие и ароматные, как лепестки розы. Бригем ощущал, как дрожит ее тело.

Позади них ржали лошади. В солнечном луче плясали пылинки.

Сирине казалось, что она больше никогда не сможет шевельнуться, — так ослабло ее тело. Перед глазами мелькал слепящий водоворот ярких красок. Если это поцелуй, то такой, какого она никогда не испытывала раньше.

Услышав тихий стон, Сирина не узнала собственного голоса. Ее пальцы впились в рваный рукав куртки Бригема. Она могла упасть, но он держал ее так крепко…

Дышала ли Сирина?

Очевидно, да, раз она все еще жила. Она могла ощущать запах Бригема, и он был таким же, как при их первой встрече. Пахло потом, лошадьми, мужчиной… Его губы на вкус походили на мед, растворенный в виски. Ей казалось, что она пьяна им…

Сердце Сирины бешено колотилось. Ее руки медленно скользнули вверх, к его плечам, зарылись в волосах.

Бригем почувствовал, как ее зубы прикусили его губу, и внутри у него вспыхнуло пламя. В этот момент он был в большей степени ее пленником, чем она его.

Всплыв на поверхность, как утопающий, Бригем судорожно глотал воздух и тряс головой.

— Господи, где вы этому научились?