Рай на краю океана - Ларк Сара

Кура, веселясь, отмечала, что его это даже развлекает. Калев был эстетом; он мог заниматься даже тем, что имело весьма отдаленное отношение к искусству, причем главным для него была все же музыка. Флёренс, в свою очередь, с серьезным лицом изучала партитуры Калева, хотя Кура сомневалась в том, что девушка может их прочесть. Будучи натурой практичной, мисс Уэбер вскоре обзавелась привычкой сопровождать Калева на репетиции с Курой. Конечно, это стало поводом для сплетен, и Калев чувствовал себя так, словно его отправили в ад. Кура относилась ко всему спокойнее. Все равно ее новому партнеру нужно было привыкать к тому, чтобы играть на публику. Так что можно начинать с самого тяжелого. А Флёренс Уэбер, без сомнения, была именно таким человеком. Она критиковала без остановки и часто попадала в точку. Кура принимала к сведению бóльшую часть ее высказываний, хотя критика была не столько конструктивной, сколько злобной.

— А разве вы не должны сопровождать эту песню… как бы так выразиться… несколькими очевидными жестами? — интересовалась она после любовной песни от друга детства Куры из района Блинных скал. К этому моменту это была любимая песня Куры и Калева. Аранжировки Калева, удачные, изысканные, представляли собой весьма резкий контраст по сравнению с недвусмысленным текстом. Калев уже понимал их, а для Флёренс Кура, конечно же, никогда переводить бы не стала. Однако у Куры был очень выразительный голос, а быстрые льстивые аккорды сами навели Флёренс на верный след. Калев покраснел до корней волос, когда она задала этот вопрос с самым невинным видом, однако Кура лишь улыбнулась, спела песню еще раз, при этом так выразительно покачивая бедрами, что у Пэдди Холлоуэя глаза едва не вылезли из орбит, не говоря уже о Флёренс Уэбер.

— В присутствии преподобного отца я, конечно, буду сдержаннее, — наконец сказала Кура, когда пунцовая Флёренс вопреки обыкновению сбежала.

Уже была назначена дата концерта в Греймуте. Они собирались выступить во время церковного пикника; сборы должны были пойти членам семей жертв трагедии на руднике Ламберта. Кроме того, благодаря посредничеству миссис Биллер, был запланирован концерт в одном из отелей на набережной. Кура радовалась предстоящим выступлениям, а Калев едва не умирал от волнения.

— Не жеманничай ты так, музыкант! — наконец начала поддразнивать его Кура. — Лучше думай о прекрасном теле нашего друга-маори и о том, как здорово было бы, если бы он был здесь и смог станцевать под эту песню. Только чур, не двигать бедрами, а то опрокинешь пианино!

Для начала Уильям Мартин решил обойти крупные города Западного побережья стороной. Он исходил из того, что уже побывавший там Латимер продал швейные машинки всем хоть сколько-нибудь заинтересованным и платежеспособным женщинам. Так что оставались только жены шахтеров, а с них и брать было особо нечего. Вместо этого Уильям сосредоточился на единичных поселениях и снискал невиданный успех в деревнях маори. Когда-то Гвинейра МакКензи говорила ему, что туземцы Новой Зеландии невероятно быстро приспосабливаются к обычаям пакеха. Уже сейчас почти все маори носили западную одежду; так почему бы женщинам не научиться шить самим? Конечно, здесь тоже возникает проблема с деньгами. Вряд ли удастся донести до маори систему платежей в рассрочку. Впрочем, у племен были деньги, отчасти от продажи земли, и обычно они находились в распоряжении вождя.

Уильям быстро продумал, как донести до вождей племен мысль о том, что благосклонность дам племени мгновенно станет выше и, кроме того, они смогут завоевать уважение пакеха, не отказываясь от благ современного мира. Когда он провел для них свое первое представление с «Зингером», все маори сидели вокруг него и словно завороженные огромными глазами наблюдали за тем, как он быстро шьет детскую одежду, — как будто Уильям создавал ее из воздуха. Женщины быстро освоили принцип обращения с машинкой и пришли в совершенно детский восторг. «Зингер» тут же стал статусной вещью. Редко бывало, чтобы Уильям покинул племя, не заключив контракт; кроме того, маори оказались очень гостеприимными и открытыми людьми. Денег за еду и ночлег с него не брали. Лишь иногда Уильям проклинал свои слабые знания их языка. Иначе было бы легче спросить насчет Куры и найти ее след, который в результате последних поисков, проведенных Гвин, окончился у маори под Бленемом. И теперь, конечно же, приходилось вести переговоры по-английски. Большинство маори говорили хотя бы на ломаном языке пакеха и понимали почти все. Но Уильяму часто казалось, что люди рассказывают ему не все и даже проявляют настороженность, когда какой-то чужак интересуется членами их племени.