Новобрачная - Бенцони Жюльетта

Глава III

Дед

Казалось, произошло чудо, но на следующий день нога Мелани стала опять почти такой же гибкой, какой была раньше, и она смогла без ограничений наслаждаться неожиданным круизом.

Сделали короткую остановку в Плимуте, чтобы поесть крабов в Барбикане, где в закопченной таверне пили превосходный ром и восхитительный чай с пудингом из желтого крема.

Ночь пришлось провести на суше, чтобы поместить все еще больную Фройлейн в прелестную гостиницу, в которой любезная хозяйка поклялась заботиться о ней, пока ее не заберут на обратном пути. К большому удивлению Мелани, эта миссис Полдхью была старым другом дедушки и называла его просто дорогой Тимоти.

– Мне казалось, вы говорили, что у вас нет друзей? – сказала Мелани.

Он улыбнулся, а затем, посерьезнев, ответил:

– Ни в Париже, ни в том мире, в котором я живу, у меня их нет, детка! Финансовый мир – это те же джунгли, в которые можно войти только хорошо вооруженным, но ты будешь удивлена числом дружеских связей, которые я приобрел в маленьких портах, как этот, или в чужих землях. У меня есть друзья и в Англии, это еще друзья моей молодости. Я не хочу от тебя скрывать, что возлагаю большие надежды на нового короля Эдуарда Седьмого, с которым знаком уже очень давно, и знаю, что он хотел бы, чтобы его страна и Франция забыли бы войны, которые вели веками, и объединились в союз, в котором делят и плохое, и хорошее.

Посетив маленький музей, который деду казался интересным, потому что в нем было собрано лишь то, что имело отношение к контрабанде, морскому разбою, и сувениры бывших морских разбойников, Мелани с дедом вернулись в этот красивый дом, пахнущий свеженавощенными полами и теплыми булочками, и провели в нем очаровательный вечер, а ночью хорошо выспались. Но утром после такого успокоения пришлось выдержать баталию, чтобы добиться от Фройлейн, которая сразу выздоровела, как только ступили на твердую землю, чтобы она «отказалась от своих обязанностей», – это было ее собственное выражение, сказанное патетически-драматично. Понадобилось большое терпение деда, объяснившего ей, что он не собирался отнимать у нее навсегда эти обязанности и что тринадцать моряков и он лично смогут оградить Мелани во время прибрежного круиза от всяких неудобств и неприятностей с большей долей эффективности, чем больная морской болезнью женщина. Он добавил, что было бы бессмысленно и даже жестоко подвергать верную гувернантку его внучки новым многодневным страданиям, которые ей, несомненно, причинит морская болезнь. Достаточно будет еще тех испытаний на обратном пути до Сен-Сервана. С другой стороны, ее оставляли в хороших руках, и, поскольку она говорила по-английски так же хорошо, как по-французски, ей не оставалось ничего другого, как просто пожить здесь, иными словами, принять вполне ею заслуженные каникулы, которые ей предлагали. На этом дед закончил, пообещав, что мадам Депре-Мартель ничего не узнает и Мелани обязуется держать все в тайне.

Девочка была очень довольна и полностью поддержала заключение договора. С ощущением обретенной свободы она возвратилась на борт яхты – Одетая в матросскую куртку, с развевающимися волосами, придерживаемыми простым обручем на голове, Мелани заняла свой пост на палубе и стала смотреть на волны и морских птиц.

Так как лето кончилось, дед решил, что они пойдут прямо в Тинтагель, то есть к намеченной цели. Поэтому «Аскья» направилась в открытое море, чтобы оставить в стороне опасные рифы, которых было много на юго-восточной оконечности Англии, взяла курс на север.

– Это необычное место, – сказал дед, – чем-то очень похожее на мыс Горн. Море здесь необыкновенно чистое и такого цвета, какого я не видел нигде… На Корнуоллское побережье приезжает много художников, но ни одному из них не удалось передать тот мимолетный ярко-голубой цвет, в который окрашивается на мгновение зеленая волна, не утрачивая, однако, свой глубокий изумрудный отблеск.

Мелани уже заметила, что он может без устали и очень образно говорить о море. Она отметила, что каждый час сближал ее с этим рыжим гигантом, с этим морским волком, которого она еще недавно считала нудным и немного боялась. Теперь она видела, что этот человек жил очень просто, и если и был богат, то умело использовал свои деньги, чтобы жить среди красоты, созданной природой или людьми. Шхуна, его любимое детище, была чистокровным мустангом, годным для участия в состязаниях, на палубе которой не было ни одного лишнего шезлонга, зонтика от солнца, никакого салона с плетеной мебелью.