И снова магия - Клейпас Лиза

– Но так будет не всегда, – возразил Шоу, – Мы считаем, что спрос вскоре превысит их потенциальные возможности, и они будут вынуждены довериться другим производителям, чтобы восполнить дефицит. Кроме того, Америка отличается от Англии. Там большинство железнодорожных компаний прибегают к услугам частных владельцев локомотивов, моя же компания производит собственные локомотивы и запчасти к ним. Конкуренция сильная, и это заставляет нас повышать качество выпускаемой продукции...

– Было бы интересно узнать, почему вы так уверены, что владельцы железных дорог в Англии не будут в состоянии производить аналогичную продукцию?

– Маккена произвел исследование по этому вопросу, – заверил его Шоу.

– Буду с нетерпением ждать знакомства с ним.

– Насколько я знаю, вы уже знакомы. – Не сводя глаз с Марка, Шоу продолжал изучать его. – Как мне кажется, Маккена служил когда-то в Стоуни-Кросс-Парке. Ничего удивительного, что вы не помните его, тогда он всего лишь прислуживал на конюшне.

Марк никак не отреагировал на эти слова, но вдруг его пронзила неожиданная мысль: «Черт, это же тот самый Маккена, в которого была влюблена Алина!». Марку тут же захотелось увидеть сестру. Он должен подготовить ее, сказать, что Маккена неожиданно объявился.

– Он был лакеем, – поправил граф. – Как я помню, Маккена служил в доме, перед тем как уехать.

Голубые глаза Шоу смотрели абсолютно невинно.

– Я надеюсь, это не доставит вам неудобство – принимать в качестве гостя бывшего слугу?

– Напротив, я восхищаюсь успехами Маккены! И намерен сам сказать ему об этом. – Но это была лишь часть правды. Совершенно очевидно, что появление Маккены в Стоуни-Кросс-Парке нежелательно для Алины. И Марк обязан как-то урегулировать ситуацию. Для него не было ничего более важного на земле, чем сестры, и он не позволит, чтобы кто-то обижал их.

Шоу улыбнулся словам Марка.

– Рад, что мое представление о вас оказалось правильным, лорд Уэстклифф. Вы открыты и великодушны, как я и предполагал.

– Благодарю. – Размешивая сахар в кофе, Марк задумался, где сейчас может быть Алина.

Алина обнаружила, что идет слишком быстро, почти бежит к своему любимому месту в излучине реки, где пестревшие полевыми цветами луга спускались к воде, над которой порхали коричневые и мраморно-белые бабочки и прозрачные длиннокрылые стрекозы. Она никогда не брала сюда никого, даже Ливию. Это место принадлежало только ей и Маккене. После того как он уехал, она часто приходила сюда поплакать в одиночестве.

Господи, думала она, неужели ей придется увидеть его снова? Нет, ничего более ужасного не могло произойти в ее жизни.

Все еще сжимая в руке носовой платок, Алина опустилась на траву и попыталась успокоиться. Солнце отражалось в воде сверкающими бликами, изящные маленькие жучки медленно ползали по стеблям тростника.

И в ее памяти всплыли обрывки того давнего разговора: «Я выйду только за тебя, Маккена. И даже если ты бросишь меня, я останусь одна до конца своих дней». – «Алина... Я ни за что не оставлю тебя, если ты сама не прогонишь меня...»

Она резко вскинула голову, стараясь прогнать навязчивые воспоминания. Скрутив платок в узел, она размахнулась, чтобы бросить его в воду. Но остановилась, услышав одно-единственное слово:

– Подожди!

Глава 6

Алина закрыла глаза, чувствуя, как слово мягко проникает в ее измученную душу. Его голос все тот же... только теперь более глубокий и насыщенный, голос мужчины, не юноши. Хотя она слышала звуки приближающихся шагов и шорох травы, но не могла заставить себя посмотреть на него. Ей потребовалось напрячь все силы, чтобы дышать ровно... Она была парализована чем-то вроде всеобъемлющего страха, который разгорался в ней с каждым ударом сердца.

Звук его голоса разбудил, казалось, давно смолкшие чувства.

– Если ты собираешься бросить его в реку, я заберу назад.

Алина разжала ладонь, и платок тут же выскользнул из напряженных пальцев. Чего ей стоило повернуться и поднять глаза! Темноволосый мужчина, которого она заметила во дворе, оказался некем иным, как Маккеной. Вблизи он выглядел даже представительнее, чем на расстоянии: четкие и строгие черты лица, крупный нос. В нём было столько мужественности, что, пожалуй, трудно было назвать его красивым. Скульптору надо было бы добавить чуть больше мягкости своему творению. Но излишнюю суровость лица скрашивали дивные глаза цвета морской волны, сверкающие, словно бриллианты, из-под густых черных ресниц. Ни у кого на земле не было таких глаз.