Сладкая месть - Мартин Кэт

Но на сей раз Рейн писал ему не о финансах. Уильям Дорсет должен помнить, что же именно произошло между сэром Генри Эсбюри и Августом Бэрлеттом Гэрриком, третьим виконтом Стоунли. А Рейн очень хотел узнать, что случилось на самом деле.

В следующие несколько дней он почти не виделся с Джоселин, еще реже встречался он с ее друзьями, но подозревал, что девушка проводит немало времени в их обществе. Рейн поручил поверенному сделать необходимые приготовления к тому, чтобы он мог осмотреть кое-какую недвижимость в разных частях города. Лучше всего его целям удовлетворял маленький, изящно обставленный городской особняк на Мэддокс-стрит, недалеко от Гановер-сквер.

Виконт был уверен, что Джоселин понравятся элегантная гостиная, просторные спальни, расшитая софа в стиле хэпплуит^[4], розовые шелковые драпри.

Только, конечно, если она согласится стать его любовницей. Рейн чувствовал, как напрягаются его чресла от одной мысли об этом. С той минуты, как он увидел ее в облегающих мужских панталонах, девушка влекла его все больше и больше. Последние два дня он желал ее до боли. Все проблемы между ними разрешились, и он хотел, чтобы Джоселин Эсбюри попала в его постель и осталась в ней.

Правда, она может и отказаться, но виконт сомневался в этом.

Но просто для того, чтобы чувствовать себя еще увереннее, он решил показать ей этот городской дом. И если Джо сравнит его со сгоревшей мансардой над пивной — разве она сможет устоять?

Вернувшись вечером в Стоунли, он сообщил Джоселин, что завтра она поедет в Сити вместе с ним. Девушка уже довольно долго жила в его доме. Рано или поздно любители скандальных сплетен обнаружат, что в Стоунли поселилась свободная женщина. Собственная репутация мало заботила Рейна, но ему нужно было думать и о сестре. Александра скоро вернется из деревни, и он не хотел, чтобы с ее именем был связан какой бы то ни было скандал.

К тому же, чем скорее Джоселин станет его любовницей, тем раньше он сможет искать удовольствий в ее постели.

Рейн улыбнулся про себя, довольный избранным путем. О Джоселин будут хорошо заботиться и — можно быть почти уверенным, она будет не меньше заботиться о нем.

— Ну, каково твое мнение?

Они стояли в холле под хрустальной люстрой. Джоселин великолепно смотрелась в светло-персиковом муслиновом платье его сестры. Рейн посмеивался про себя. Александра выпросит у него по два новых дорогих платья взамен тех, которые он взял, но вид Джо окупал все затраты.

— Мне кажется, это очень милый дом. Чей он?

— А почему бы нам не пройти в гостиную? — Рейн взял Джоселин под руку и подвел к софе. Когда они сели, он взял ее руку в свои. — Ты уверена, что он тебе нравится?

— Конечно. Дом восхитителен. Но какое отношение все это имеет ко мне?

— Сколько тебе лет, Джо?

— В конце прошлого месяца исполнилось восемнадцать.

Что ж, ее возраст — не проблема.

— Я собираюсь быть с тобой откровенным, Джоселин, и надеюсь, что в ответ ты тоже будешь искренней со мной.

— Хорошо.

— Во-первых, я хотел бы, чтобы ты понимала, что какой бы ни оказалась правда, это никак не повлияет на наши отношения.

Это только упростит дело и избавит меня от угрызений совести.

— О чем вы, милорд?

— В тот вечер, когда мы познакомились… когда ты пришла ко мне в комнату, у меня возникло впечатление, что ты… — Рейн заглянул ей в глаза. — Ты когда-нибудь жила с мужчиной, Джо?

Она странно посмотрела на него.

— Конечно. Я же жила с Броуни и с Такером. Они, конечно, не аристократы, но они такие же мужчины, как другие.

Такого ответа он не ожидал. Мальчик казался слишком юным, а Броуни… тот вел себя скорее по-отечески. Рейну стало неприятно от мысли, что они были вместе, хотя он считал, что это должно быть ему безразлично.

— Так ты спала с ними обоими?

Она выглядела совершенно растерянной.

— Я понимаю, что это было не слишком прилично, но у меня не было выбора. Временами бывало так холодно. Понимаешь, мы переехали в мансарду всего несколько недель назад. А перед этим мы жили в подвале. Старая железная жаровня была для нас роскошью.

— Ты что, хочешь сказать, что вы спали втроем? — он постарался, чтобы в его голосе не слышалось неодобрение. В конце концов, эта женщина поступала так, чтобы выжить. И все же… — Я понимаю, что решала не ты, но…

Джо ощетинилась, ее спина выпрямилась, губки надулись как у маленькой сердитой курочки.

— Сожалею, что оскорбила ваши чувства, ваше сиятельство. Но если ты не хочешь знать правду, тебе не стоило спрашивать.