Ночной ураган - Коултер Кэтрин

Джинни целиком и полностью согласилась со столь поразительным откровением, но быстро потеряла нить разговора, погребенная под настоящей горой всяких полезных сведений. Наконец она воздела руки к небу:

— Мисс Эберкромби, полностью полагаюсь на ваше мудрое суждение. Сама я не в состоянии разобраться в подобных вещах. Пожалуйста, выберите для меня ткани и фасоны.

Мэри была вне себя от восторга. Ей хотелось обнять мисс Пакстон, но пришлось сдержаться, поскольку в салоне появились две покупательницы. Модистка поспешно выпроводила Джинни из лавки, велев ей прийти через три дня, и едва не побелела от злости, когда одна из дам спросила мисс Эбигайл. Ну что ж, она покажет им всем, включая сестру! Именно ее просили выбрать ткани для мисс Пакстон! Еще немного, и ее имя будет на устах всех этих дам!

Мэри злорадно потерла руки, очень вежливо улыбнулась покупательницам и направилась наверх, за сестрой.

Джинни выбралась из салона с ужасной головной болью и унизительным чувством собственного ничтожества. Подумать только, она, женщина, не имеет ни малейшего понятия, как выбрать ткань или подходящий фасон. Но даже будь у нее выбор, иметь или не иметь это самое чувство стиля и хороший вкус, Джинни решила, что все это не стоит лишних усилий. Да и вообще, просто быть женщиной — тоже. Это слишком утомительно, надоедливо, да и… болезненно к тому же.

Она рассеянно потерла бедро, ноющее в том месте, где в него вонзилась булавка мисс Мэри.

Но по крайней мере у нее хотя бы будут новые платья. И поскольку мисс Эберкромби — одна из лучших портних в городе, успех обеспечен.

Сегодня Алек обещал прийти к ужину. Джинни повернула на Чарлз-стрит и ускорила шаг. Благодарение Богу, у нее есть еще одно платье, которое будет выглядеть достаточно прилично за столом — вечернее, свободное, бледно-зеленое, из мягкого крепа, украшенное двумя широкими рядами вышитых белых цветов с темно-зелеными листьями, один по подолу, другой — на фут выше. Конечно, фасон больше подходил для восемнадцатилетней девушки, чем для двадцатитрехлетней женщины, но по крайней мере грудь не закрывало кружево, которое необходимо отпарывать и снова пришивать. Зато вырез, достаточно низкий, был собран спереди и закреплялся черной гагатовой застежкой. Кроме того, Джинни отыскала единственную пару перчаток, правда, грязноватых, и довольно приличные, хотя, к сожалению, черные туфельки.

Но все это не важно. С чего бы, спрашивается, она должна заботиться о своей внешности? Алек Каррик — всего-навсего мужчина, и к тому же англичанин. Конечно, он красив и прекрасно это знает, хотя до сих пор она не заметила в нем ни тщеславия, ни чрезмерной самонадеянности. Интересно, какой была его жена? Такой же красавицей? Часто ли окружающие сравнивали их, и в чью пользу были сравнения? А может, они просто соперничали, споря, кто из них привлекательнее? Джинни представила его и безликую женщину сидящими у туалетного столика и обсуждающими косметику и модные прически, и громко рассмеялась.

Неожиданно раздался оглушительный удар грома, и Джинни подняла глаза. Капризная балтиморская погода решила на этот раз вылить галлоны дождевой воды на головы горожан. Прекрасная смесь с еще оставшимся в волосах виски! Небо, всего три часа назад совершенно безоблачное, сейчас угрожающе топорщилось свинцовыми тучами. Балтимор!

К тому времени, как Джинни добралась до дома, на ней не осталось ни одной сухой нитки — поля шляпки обвисли, в ботинках хлюпала вода, волосы мокрыми веревками облепили спину.

Мозес, открывший дверь, в изумлении вытаращился и сочувственно поцокал языком. Пока Джинни шла к лестнице, ведущей наверх, дворецкий не переставал журить хозяйку, как маленькую девочку.

— Мозес, ради Бога, это всего-навсего вода, ничего более опасного. Я в два счета успею обсохнуть.

— Тот английский джентльмен, он сейчас с вашим па…

— Добрый день, или, вернее, добрый вечер, хотя еще достаточно рано. Вы, по-видимому, питаете неприязнь к экипажам?

Только этого ей и не хватало! При звуках невероятно красивого, глубокого мужского голоса Джинни медленно повернулась и уперлась взглядом в как всегда безупречно одетого барона Шерарда. Костюм его был воплощением последнего крика моды, однако никто не осмелился бы назвать его владельца щеголем или хлыщом — бледно-коричневый фрак из тончайшего сукна прекрасно гармонировал с облегающими панталонами чуть темнее цветом. Белоснежный галстук завязан просто и так ему идет…