Страшное гадание - Арсеньева Елена

Марина подумала, что они наверняка напьются: уж больно радостно схватил Джаспер бутылку, воскликнув:

– Вино воодушевляет молодость, заставляет благоразумных совершать ошибки, подмешивает желание в кровь!

Да, будь она женой Десмонда, ей бы не понравился этот обычай. Выходит, каждый вечер муж был бы изрядно навеселе? Но она не жена ему… то есть жена, но все равно беспокоиться не о чем. Или есть о чем? Она отчего-то всерьез задумалась, имеет ли право беспокоиться о Десмонде, и даже не сразу расслышала вопрос Джессики о том, надолго ли мисс Марион прибыла в Англию.

Прошло несколько секунд, прежде чем Марина вспомнила, кто такая мисс Марион. Относительно намерений этой выдуманной особы она ничего не знала, а про себя ответила честно:

– До 31 июля.

– Так точно? – холодно улыбнулась Джессика. – Но почему не до 30-го? Или не до 1 августа?

Марина пожала плечами. Ей было очевидно – почему, но не скажешь ведь этой милой девушке: «В этот день лорд Маккол обещал покончить с собой!» Поэтому она ответила весьма неопределенно:

– Мы так уговорились с Десмондом.

– Прекрасно, – проговорила Джессика, причем лицо ее выражало: «Кошмар, что так долго!» – Вы увидите нашу весну, и лето… здесь чудесно, когда распускаются цветы! Bетер с моря утихает, и мы наслаждаемся теплом и солнцем. Англия – страна дождей и туманов, однако Маккол-кастл расположен в особенном месте. В округе идет дождь, а здесь светит солнце.

– Верно, бог вас любит, – вежливо вставила Марина.

– Конечно, он не может не любить столь красивое создание рук своих, как этот уголок, – кивнула Джессика. – А что до любви к обитателям замка… – Она зябко поежилась. – Иной раз мне кажется, что над ними и впрямь тяготеет проклятие, и неизвестно, развеется ли оно когда-нибудь.

Урсула, чудилось, дремавшая в кресле у камина, встрепенулась и воздела сухой палец.

– Леди Элинор! – задребезжал ее голосок. – Все дело в леди Элинор! Она вернулась – и проклятие будет снято!

Джессика устало взглянула на нее.

– Конечно, тетушка Урсула, – проворковала она. – Леди Элинор нам непременно поможет! – При этом она значительно повела бровями, и Марина сразу почувствовала себя свободнее. Это был жест заговорщицы, может быть, союзницы.

– От меня что, и впрямь чего-то ждут? – спросила она чуть слышно.

Джессика приложила палец к губам, оглянулась.

Урсула откинула голову на спинку кресла. Глаза ее были закрыты, она дышала глубоко, ровно… похоже, опять заснула.

– Не обращайте внимания, – шепнула Джессика. – Леди Элинор была источником многих бед для семьи, поэтому понятна надежда, будто ее возвращение все исправит. А вы ведь видели портрет. В вас и впрямь есть что-то общее: эти волосы, и глаза, и улыбка… Конечно, не укажи на это сходство Урсула, я бы ничего не заметила: все-таки портрет очень старый, да и леди Элинор была такая красавица…

«А на вас просто смотреть противно», – закончила мысленно Марина. Ощутив, как можно истолковать ее слова, Джессика так и вспыхнула:

– О, ради бога, не подумайте… Такая бестактность с моей стороны! Я только хотела сказать, что у леди Элинор совсем другой тип, в ней есть что-то величественное, в то время как вы…

«Простушка и деревенщина», – с новым приступом обиды продолжила про себя Марина.

Чувствуя, что окончательно испортила дело, Джессика махнула рукой:

– Простите меня, Марион, и не обращайте внимания. Я изрядно одичала в этом замке, среди этих полубезумных стариков и своих печальных воспоминаний!

– Тогда… почему бы вам не уехать отсюда? – вмиг забыв обиду и исполнясь сочувствия, шепнула Марина, но тут же едва не стукнула себя по лбу, вспомнив о пожаре.

– Конечно… уехать, – рассеянно повторила Джессика. – Но… Видите ли, мне и правда некуда идти: ни дома, ни родни у меня нет. Макколов же я знаю с детства: прежний лорд дружил с моим отцом, хотя, конечно, разница в положении… – Она деликатно поджала губы. – И все-таки для всех разумелось само собой, что рано или поздно мы с Алистером поженимся. Я смотрела на Маккол-кастл как на свой дом, на Десмонда – как на брата, на его родных – как на своих родных. Поэтому мне так нелегко было бы расстаться с тем, что долгое время составляло содержание всей моей жизни, и потом… Своего состояния у меня нет, а без приданого… Даже думать боюсь, что со мною станется, когда Десмонд вздумает жениться. Едва ли его жена захочет терпеть бедную родственницу!

Очевидно, нечистая совесть Марины была причиной того, что ей почудилось некое напряжение в глубине прозрачных глаз Джессики. «Да, – подумала она, – не всякая стерпит рядом с собой такую красавицу!»

– Едва ли вы засидитесь в девках или приживалках, – простодушно сказала она. – Вы слишком уж красивы. Думаю, немало найдется мужчин, которые возьмут вас и бесприданницей!

Глаза Джессики налились слезами, и пламя свечей задрожало, заиграло, засверкало, отражаясь в этих дивных голубых озерах.

– Вы так добры, Марион, – сдавленно прошептала Джессика. – Дай вам бог счастья.

Она опустила голову, утирая глаза, а Марина вдруг подумала, как все отлично устроилось бы, вернись Десмонд домой один. Он мог бы жениться на Джессике, не свяжи себя узами безумного брака! Впрочем, все еще можно поправить… Правда, неизвестно, нравятся ли они друг другу. Конечно, сейчас они как брат и сестра, но, быть может, со временем… Она вспомнила портрет Алистера, висевший в галерее, среди множества портретов других Макколов. Высокий, почти совсем рыжий юноша, хорошо сложенный, с глазами цвета лазури, которые казались особенно яркими на белом и румяном добродушном лице. Да, в отличие от замкнутого Десмонда, Алистер с первого взгляда покорял приветливостью и добротой. Портрет писался три года назад, когда Алистер унаследовал титул и поместье и был преисполнен энергии и надежд на будущее. Рок, однако, распорядился иначе. Какое же это горе для всех, кто любил его!

Сознание, что счастье милой, красивой, печальной девушки зависит от нее, на миг опьянило Марину. Но еще вопрос, сможет ли Джессика забыть Алистера и полюбить Десмонда. А Десмонд?.. Ну этот ни на какие высокие чувства не способен, у него во всем свой расчет. Обладая таким немалым состоянием, он все же решился на преступление, чтобы прибрать к рукам бахметевские богатства. Нет, бесприданницу он не возьмет. Небось надеется, что за полгода Марина влюбится в него и захочет остаться его женой? Бесчисленные наряды – первая попытка улестить ее. Но ничего у него не выйдет! И воображение нарисовало дивную картину: 31 июля Марина приговаривает Десмонда к смерти, и он уже подносит пистолет к виску (в точности как там, в каюте, тыкал этим пистолетом ей в голову!), а она в последнюю минуту говорит: