Тайная страсть - Линдсей Джоанна

Кэтрин взяла чашку с дымящимся кофе, подошла к окну и, подождав, пока за горничной закроется дверь, повернулась к сестре, явно страдающей отсутствием аппетита.

— Был когда-то один молодой человек, который, как я думала, мог бы стать мне неплохим мужем, — негромко пробормотала она.

— Он любил тебя?

— Он даже не подозревал о моем существовании, — вздохнула Кэтрин, вспомнив молодого лорда, которого считала настоящим красавцем.

— Мы встречались на балах весь сезон, но каждый раз при разговоре он, казалось, смотрел сквозь меня, словно беседовал сам с собой. Меня будто не было рядом, а все внимание он уделял куда более хорошеньким молодым леди..

— Значит, тебе все-таки было больно?

— Нет… прости, дорогая, но я даже тогда была реалисткой. Мой молодой человек был слишком красив, чтобы интересоваться мной, хотя нуждался в деньгах, а я, как всем известно, могла считаться выгодной партией. И поскольку у меня не оставалось ни малейшего шанса поймать его, я не слишком расстраивалась.

— Значит, ты просто не любила его по-настоящему, — упрямо возразила Бет.

Кэтрин, поколебавшись, покачала головой:

— Любовь, Бет, — то самое чувство, которое приходит и уходит с поразительной регулярностью.

Возьми хоть свою подругу Мэри. Сколько раз за все это время, что ты ее знаешь, она была влюблена? Шесть? Восемь? По-моему, не меньше.

— Это не любовь, а увлечение. Мэри слишком молода, чтобы понять, каким бывает истинное чувство.

— А ты, в восемнадцать, считаешь себя достаточно взрослой?

— Да! — решительно кивнула Бет. — О, Кит, почему ты не желаешь понять? Я люблю Уильяма!

Пришло время открыть глаза наивной Бет и заставить ее увидеть суровую правду. Очевидно, сестра не пожелала выслушать наставления отца.

— Лорд Сеймур — охотник за приданым. Он проиграл все свое наследство и теперь волей-неволей должен жениться на деньгах, а ты, Элизабет, богатая невеста.

— Я не верю этому! И не поверю никогда!

— Отец не стал бы лгать в подобных случаях, и если лорд Сеймур утверждает другое, значит, именно он говорит не правду.

— Мне все равно. Я выйду за него во что бы то ни стало.

— Но я не могу позволить тебе сделать такую глупость, дорогая, — твердо объявила Кэтрин. — Отец выполнит обещание, лишит тебя наследства и не даст ни шиллинга. И тогда и тебе, и твоему Уильяму придется милостыню просить! Не допущу, чтобы твоя жизнь была разрушена из-за этого негодяя!

— О, почему я воображала, что ты согласишься мне помочь? — воскликнула Бет. — Ты ничего не понимаешь! Жалкая, высохшая, сморщенная, старая зануда!

Обе одновременно охнули от неожиданности.

— О Боже, Кит, я не хотела…

Кэтрин поверила сестре, но боль все равно тонкой иголочкой вошла в сердце. Она попыталась выдавить улыбку, но смогла только пролепетать:

— Я знаю, Бесс.

В этот момент появилась еще одна горничная с двумя наполненными водой вазами. Кэтрин велела отнести все в свою гостиную, а сама пошла к двери, подхватив по пути корзину с розами, но у самого порога остановилась:

— Думаю, нам пока не стоит говорить об этом. Но поверь, я желаю тебе только добра, просто ты не хочешь этого видеть.

Элизабет долго в отчаянии ломала руки, прежде чем вскочить и побежать за Кэтрин. Она еще никогда не видела такого потрясенного выражения на лице сестры. В эту минуту Бет забыла даже про Уильяма. Необходимо немедленно помириться с Кэтрин!

Девушка отпустила горничную и осталась наедине с Кэтрин в большой комнате, красиво обставленной мебелью в стиле «чеппендейл», с чехлами, вышитыми самой Кит. Не зная, что сказать, Элизабет принялась нервно мерить шагами толстый ковер с узором ромбами, покрывавший весь пол от стены до стены. Кэтрин, однако, не обращая внимания на сестру, принялась расставлять розы.

— Ты вовсе не высохшая! — наконец вскрикнула Элизабет. — И уж, конечно, не старая!

Кэтрин подняла глаза, все еще не в силах улыбнуться:

— Но иногда бываю занудой?

— Нет, не занудой… а слишком строгой и правильной, как это и должно быть.

Наконец Кэтрин все-таки сумела улыбнуться.

— Я стала такой, когда пришлось принимать во дворце всех этих чопорных старых немецких и испанских дипломатов. Как только стало известно, что я бегло говорю на обоих языках, мне никогда больше не пришлось испытывать недостатка в соседях по столу.

— Какая тоска! — посочувствовала Бет.

— Ничуть! Поверь, так увлекательно узнавать все больше нового и интересного о других странах из первых рук. Это почти так же чудесно, как путешествовать, а ведь отец не разрешает мне поездить по свету.

— А приходилось ли тебе развлекать беседой какого-нибудь очаровательного француза? Ты ведь говоришь по-французски, как настоящая парижанка!

— Как и все остальные придворные, дорогая.

— Да… я и забыла, — пробормотала Бет, снова начиная нервно метаться по комнате. Что делать? Кит улыбнулась, но в глазах ее по-прежнему стыла обида. О, эти ужасные, грубые, безжалостные слова! Если бы только она обладала сдержанностью Кит! Сестра никогда ничего не говорила сгоряча!

Случайно взглянув в окно, Элизабет увидела экипаж, показавшийся ей знакомым.

— Разве отец ожидал сегодня лорда Селдона?

— Да. Лорд уже прибыл?

Бет, отвернувшись от окна, кивнула:

— Терпеть не могу этого старого козла! Помнишь, когда мы были маленькими, ты вылила из окна кувшин воды прямо ему на голову. Я смеялась до слез…

Кэтрин подняла вторую вазу с водой и медленно направилась к окну. Грум в яркой ливрее как раз помогал лорду Селдону выйти из кареты.

— Кит, не нужно, — предостерегла Бет, хотя улыбалась при этом во весь рот. — В прошлый раз отца едва не хватил удар. Нас обеих выпорют!

Кэтрин ничего не ответила и, подождав, пока ничего не подозревающий лорд Селдон встанет у двери, как раз под окном, опрокинула вазу и поспешно отстранилась. В комнате раздались смешки.

— Господи Боже, ты видела его лицо? — еле выговорила Кэтрин между приступами хохота. — Он выглядел в точности, как снулая рыба!

Бет в приступе бурного веселья даже не сумела ответить сестре. Обняв Кэтрин, она заливалась смехом.

— Что ты скажешь отцу? — наконец выдохнула она. — Он придет в бешенство.

— Да, несомненно. А я заверю его, что непременно уволю неуклюжего слугу, виновного во всем этом безобразии.

— Он тебе не поверит, — хихикнула Бет.

— Поверит, уверяю тебя! Он никогда ничего не узнает, поскольку не вмешивается в домашние дела.

А теперь я должна помочь лорду Селдону. Нельзя же, чтобы он намочил весь ковер в холле! Молись, дорогая, чтобы я смогла выдержать все это с серьезным видом!