Где властвует любовь - Куин Джулия

В течение нескольких секунд Колин просто смотрел на нее. Он никогда не видел Пенелопу такой оживленной, это было непривычно и вместе с тем… очень приятно. В особенности все это волнение по поводу его дневника…

– Так тебе… понравилось? – спросил он наконец.

– Понравилось? Да я в восторге! Я…

– Ох!

Волнуясь, она слишком сильно сжала его раненую руку.

– Ой, прости, – поспешно сказала Пенелопа, ослабив хватку. – Колин, мне просто необходимо знать, что произошло дальше. Я не вынесу, если ты оставишь меня в неведении.

– Да ничего особенного, – скромно отозвался он. – Отрывок, который ты прочитала, не слишком волнующий.

– Да, скорее он носит описательный характер, – согласилась Пенелопа, – но это очень яркое и увлекательное описание. Я словно увидела все собственными глазами. Правда, там не было… о Господи, как же это объяснить?

Колин обнаружил, что с нетерпением ждет, когда же она сформулирует свои мысли.

– Довольно часто, – продолжила она наконец, – когда читаешь описания других мест, они кажутся какими-то далекими… даже нереальными. Тебе же удалось вдохнуть в свой рассказ жизнь. Каждый может написать, что вода теплая, но чтобы читатель ощутил ее тепло и шелковистость? Я как будто прошла по берегу вместе с тобой, утопая ступнями в песке.

Колин улыбнулся, до смешного довольный ее похвалой.

– Да, и пока я не забыла… Есть еще одна гениальная вещь, о которой я хотела бы упомянуть.

Теперь он уже ухмылялся как идиот. Гениальная! Отличное слово.

Пенелопа подалась ближе.

– Ты показал читателю свое отношение к тому, о чем пишешь. Это уже нечто большее, чем путевые заметки, потому что они окрашены личными переживаниями.

Колин понимал, что напрашивается на комплимент, но не удержался и спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, если вспомнить… можно, я возьму твой дневник, чтобы освежить память?

– Конечно, – отозвался он. – Позволь мне открыть тебе нужную страницу.

Пенелопа пробежалась глазами по строчкам и нашла отрывок, который искала.

– Вот. Здесь ты пишешь о том, что Англия – твоя родина.

– Даже забавно, что путешествия творят с человеком.

– Что именно? – заинтересованно спросила она.

– Заставляют ценить свой дом, – тихо отозвался он.

Пенелопа устремила на него серьезный взгляд:

– И тем не менее ты постоянно уезжаешь. Колин кивнул:

– Ничего не могу с собой поделать. Это как болезнь.

Пенелопа рассмеялась, и это прозвучало неожиданно мелодично.

– Не смеши меня, – сказала она. – Болезни наносят вред здоровью, а путешествия оказывают на тебя благотворное воздействие. – Она опустила глаза и размотала салфетку, чтобы взглянуть на рану. – Кровотечение почти прекратилось.

– Почти, – согласился Колин, хоть и подозревал, что оно прекратилось полностью. Но как только Пенелопа решит, что он больше не; нуждается в ее заботах, она тут же уйдет.

Вряд ли ей хочется уходить, но таковы ее понятия о приличиях. К тому же она, вероятно, думает, что таково его желание.

Ничто, вдруг с изумлением понял Колин, не могло быть дальше от истины.

И ничто не могло удивить его больше.

Глава 6

– Жаль, что я не знала, что ты ведешь дневник, – заметила Пенелопа, снова затягивая салфетку на его руке.

– Почему?

– Ну, не знаю. – Она пожала плечами. – Разве не интересно обнаружить, что человек представляет собой нечто большее, чем кажется на первый взгляд?

Колин помолчал, затем неожиданно для себя спросил:

– Тебе действительно понравилось?

Пенелопа улыбнулась. Колин пришел в ужас. Невероятно! Чтобы он, один из самых популярных и утонченных представителей высшего света, опустился до уровня застенчивого школяра, готового ловить каждое слово похвалы.

И от кого? От Пенелопы Федерингтон, Бог ты мой!

Не то чтобы с Пенелопой было что-нибудь не так, поспешил напомнить он себе. Просто Пенелопа… – это Пенелопа.

– Конечно, понравилось, – отозвалась она с мягкой улыбкой. – Я же тебе сказала.

– А что тебя больше всего поразило? – спросил он, решив, что уже достаточно наговорил глупостей, чтобы останавливаться сейчас.

Она лукаво улыбнулась:

– Вообще-то твой почерк. Он оказался куда более аккуратным, чем можно было вообразить.