Его лучшая любовница - Уоррен Трейси Энн

Быстро поднявшись по лестнице, Габриэла побежала по коридору со всех ног, радуясь тому, что по пути в спальню ей никто не встретился. Закрыв за собой дверь с легким хлопком, она бросилась ничком на кровать и, судорожно втянув воздух, попыталась умерить отчаянное сердцебиение.

«Значит, мои поцелуи для него ничего не значат? — возмущенно думала она. — Значит, меня легко забыть?» Как он мог говорить подобные вещи? Как он мог изображать чуть ли не скуку после таких объятий? Мужчина должен быть каменным, чтобы не испытать хотя бы половину того наслаждения, которое почувствовала она сама. И она твердо знала, что ему это тоже было приятно, — их тела были прижаты друг к другу слишком сильно, чтобы она могла ошибиться. А это могло означать только одно: он ей солгал!

Габриэла замерла — и снова вспомнила каждый из его жарких и жадных поцелуев, ощутив его страсть. И она вдруг совершенно ясно поняла, что не ошиблась. Но в чем дело? Почему он вдруг стал небрежным и холодным, а потом попытался ее оттолкнуть?

«Потому что ему не хочется увлечься мной! — внезапно озарило ее. — Потому что он повеса, который пытается поступать благородно». Но зачем ему вдруг это понадобилось? Почему он смутился, когда она охотно принимала его ласки? «Он же друг моего дяди!» Конечно! Другого объяснения просто быть не могло!

Но какие у них должны быть отношения? Определенно не дружба: его поцелуи приносили ей слишком сильное наслаждение, чтобы между ними могли установиться какие-то платонические контакты. С другой стороны, у нее не было желания идти по следам своей матери и становиться содержанкой и любовницей. Тогда что ей остается?

Флирт? Конечно.

Новые поцелуи и ласки? О да!

Ухаживание? Возможно…

Брак?

Но зачем ей заглядывать настолько далеко вперед, когда она даже сама не уверена в том, какие именно чувства испытывает к Уайверну? Хотя, наверное, в одном отношении он был прав: она им увлеклась.

Если она не проявит осторожность, то полюбит его. Если она не постарается обезопасить свое сердце, оно может оказаться неисправимо разбитым. Возможно, ей следует послушаться его предостережений и держаться от него на расстоянии. Может быть, ей следует принять его совет и постараться о нем забыть.

Но она тут же поняла, что все это только пустые рассуждения. Хорошо это или плохо, но забыть Уайверна она уже не сможет. И потом — ей совершенно не хотелось этого делать, как не хотелось расставаться с ним, не проверив, как могут сложиться их отношения. И у нее не было никакого желания действовать осмотрительно и беречь свое сердце. Ей хотелось узнать, сможет ли она испытать нечто большее. И ей хотелось проверить, способен ли он на серьезное чувство.

А проверить это можно было только одним способом.

Глава 7

На следующее утро, вскоре после рассвета, Габриэла выскользнула из постели и прошла к громадному гардеробу красного дерева, который стоял у дальней стены ее спальни. Вытащив оттуда свою новую синюю амазонку, она начала одеваться, радуясь тому, что может обойтись без услуг горничной: жакет застегивался впереди в стиле военного мундира. Натянув на ноги пару черных сапожек со шнуровкой, она прошла к туалетному столику и взялась за щетку для волос. Несколько раз, быстро проведя ею по волосам, она скрутила тяжелую волну в узел и ловко сколола его на макушке. На секунду задержавшись, чтобы критически осмотреть себя в высоком зеркале, она вышла из спальни в коридор.

Быстро пройдя по коридору, девушка оказалась у комнаты, отведенной Уайверну. Подняв руку, она тут же негромко постучала, чтобы не дать себе времени изменить решение. Переступая с ноги на ногу, стала ждать ответа. Тут ей пришло в голову, что герцог мог еще спать и просто не услышать ее стука. Ей хотелось надеяться на то, что дело было именно в этом. Она тут же вообразила, как он будет выглядеть, когда откроет дверь: заспанный, со встрепанными волосами и босой, одетый в один только тонкий шелковый халат… «О чем я думаю? — укорила она себя. — Но какой смысл иметь живое воображение, если не будешь им пользоваться?»

Она как раз поднимала руку, чтобы постучать второй раз, когда дверь приоткрылась, явив ей мужчину… но совсем не того, которого она рассчитывала увидеть. Это был камердинер Уайверна, на удивленном лице которого отразилось явное любопытство.

— Кто это, Галл? — осведомился герцог своим звучным голосом откуда-то из глубины комнаты.