Сама себе враг - Холт Виктория

Он сказал, что мы отправимся в Кентербери днем, но немного попозже – и проведем ночь там. Он был в Кентербери, когда услышал о моем прибытии. Немедленно выехав, он примчался ко мне за полчаса. Такая быстрота казалась немыслимой и свидетельствовала о его страстном желании быть поскорее рядом с невестой.

– Вы должны представить мне тех, кто сопровождал вас, – сказал он. – А я представлю вам англичан.

– Полагаю, я буду допускать ошибки, – ответила я. – Здесь все не так, как во Франции, и я даже не знаю вашего языка.

– Вы быстро научитесь, – заверил меня Карл.

– Если я совершу ошибку, вы должны мне на нее указать, – попросила я.

Он улыбнулся очень печально и ласково. Мне хотелось, чтобы он хоть немного пошутил, завел со мной легкую беседу… Но это, разумеется, было совершенно не в его духе. И я решила, что вряд ли есть на свете человек, более не похожий на меня, чем мой муж.

Он подал мне руку, и я встала. Я доходила ему до плеча, однако поймала на себе его слегка недоверчивый взгляд. Карл, наверное, посчитал, что я не кажусь совсем крошечной из-за высоченных каблуков. Очевидно, до него дошли несколько преувеличенные слухи о моем маленьком росте.

Я сразу же решительно заявила:

– Каблуки у меня низкие.

В подтверждение этого я приподняла юбки и выставила из-под них ногу.

– Я твердо стою на земле и не нуждаюсь в искусственных подпорках, чтобы казаться выше. Такой уж у меня рост… ни больше, ни меньше!

Король нежно поцеловал мне руку.

– Вы прекрасны, – сказал он. – Думаю, брак наш будет счастливым.

Но я еще не была уверена в этом. Я, как и мои спутники, почти ничего не знала об Англии, но уже была поражена тем, что англичане поселили свою королеву, пусть даже на одну ночь, в этом убогом старом замке. А мой муж Карл? В нем совсем не было жизнелюбия – не то что в его соотечественниках герцоге Бэкингеме и графе Голланде. Король был слишком уж серьезным, и я сомневалась, стоит ли этому радоваться.

Я представила ему своих спутников, а он в ответ представил мне тех, кому поручил сопровождать меня. Все это прошло довольно гладко, и неприятности начались только с прибытием кареты, в которой мы должны были отправиться в Кентербери.

Я шла рядом с Карлом, а за нами следовала Мами, поскольку я приказала ей держаться поблизости и не выпускать меня из виду.

– Я хочу, чтобы ты всегда была неподалеку, – сказала я, – пока мне не удастся привыкнуть к этим людям.

– Не беспокойтесь, – ответила она. – Я всегда буду рядом.

Экипаж короля ждал нас, и Карл подал мне руку, помогая сесть в карету. Я устроилась на подушках, и Мами села рядом со мной. Король уставился на нее, как громом пораженный. – Мадам, – промолвил он, – пожалуйста, покиньте королевский экипаж.

Мами побледнела, а я не могла поверить своим ушам. Дома старшая фрейлина всегда ездила с моей матерью, а главный камергер – с королем.

Мами неуверенно привстала, но я закричала:

– Она поедет со мной!

– Ей не место в моем экипаже, – возразил король.

Мами бросила на меня умоляющий взгляд и приготовилась выйти из экипажа, но я вцепилась ей в юбку и не выпускала из кареты. Я никогда не умела обуздывать свой нрав и сейчас готова была вспылить. Для меня было отчаянно важно, чтобы Мами ехала в экипаже. Карл должен понять, что она значит для меня. Нет, я не позволю оскорблять ее подобным образом!

Бедная Мами! На этот раз она не знала, что делать. Король свирепо смотрел на нее, веля ей выйти, а я крепко держала ее за юбки и приказывала остаться.

Я твердо посмотрела на моего мужа, и, должно быть, в моих глазах читалось презрение – и даже более того, ненависть. Он ответил мне холодным взглядом, в котором, однако, заметно было некоторое смущение.

– Если моя фрейлина не поедет со мной, – дерзко заявила я, – то я тоже никуда не поеду.

– Она отправится с вашей свитой, – возразил король.

– Она – мой близкий друг. Она всегда ездила со мной в моей карете и поедет теперь, а ежели нет, то я останусь в этом грязном старом замке, пока не смогу вернуться в свою страну.

Это был дикий вздор. Будто бы я могла вернуться! Будто такое было допустимо! Я целиком и полностью принадлежала этому мужчине с ледяными глазами, и в тот момент я ненавидела его. Но в гневе я никогда не грешила особой логикой. Мами не раз укоряла меня за это.

Король побелел от гнева. И это в первый день нашей встречи! Я знала, что подобный инцидент не предвещает ничего хорошего в будущем. В карете воцарилась глубокая тишина. Граф Голланд в растерянности наблюдал за нами, в то время как на губах герцога Бэкингема играла еле заметная усмешка. У меня появилось ощущение, что он наслаждается моим первым конфликтом с мужем.