Сама себе враг - Холт Виктория

Наш спор чуть не закончился ссорой – совсем как в былые времена. Однако я вспомнила, с какой нежностью Карл смотрел на меня, просиживая целые дни у моей постели, а он подумал о том, что мне пришлось пережить. И на сей раз мы сумели сдержаться и не наговорили друг другу резких слов.

Он умоляюще взглянул на меня и произнес:

– Вы очень обрадуете меня, если не будете встречаться с этой женщиной.

Я колебалась. Я хотела сказать, что мне просто необходимо с ней увидеться! Я должна знать, что меня ждет. Я не желаю жить в неведении.

Однако мы оба пошли на уступки.

Карл сообщил, что отправит мистера Керка – одного из своих постельничих – с посланием к леди Дэвис. Из послания этого гадалка узнает, что королева не желает ее больше видеть.

– Вернее – король не желает, чтобы королева ее видела, – с прежней своей запальчивостью вскричала я.

Карл легонько поцеловал меня в лоб.

– Дорогая, – сказал мой супруг, – что бы я ни делал, я забочусь только о вашем благе.

Я знала, что это правда, и смягчилась. Я воспользовалась случаем и перехватила мистера Керка, пока он не унес послание. Одна из фрейлин провела постельничего в мои покои.

– Мистер Керк, – спросила я, – вы ведь направляетесь к леди Дэвис?

– Это так, Ваше Величество, – с поклоном ответил он.

– Когда увидите ее, передайте, что королева благодарна ей за прошлую беседу, а также спросите, будет ли мой следующий ребенок мальчиком и выживет ли он.

Мистер Керк снова поклонился и вышел.

Я никак не могла дождаться его возвращения.

Я послала одну из дам к воротам, чтобы, когда мистер Керк появится, она привела бы его прямо ко мне. Когда же он наконец предстал передо мной, на лице его сияла счастливая улыбка, и я поняла, что он принес добрые вести.

Я спросила:

– Передали вы мои слова леди Дэвис?

Постельничий кивнул.

– Она сказала, миледи, что в следующий раз вы родите крепкого, здорового сына и будете счастливы еще целых шестнадцать лет.

– Шестнадцать лет! Как странно! Но вы говорили о сыне… значит, он выживет?

– Так утверждает леди Дэвис, Ваше Величество.

– Спасибо, мистер Керк, – поблагодарила я.

И он отправился к государю – доложить, что передал ворожее королевское послание.

Шестнадцать лет, подумала я. Кажется, тогда наступит 1644 год. Шестнадцать лет… Это много, очень много… У меня будет сын… И меня ждет счастье!

Я отправилась к королю. Мистер Керк уже ушел, и Карл наверняка считал, что устроил все как нельзя лучше.

Обняв мужа, я сказала:

– Наш сын выживет – и будет крепким мальчиком.

Карл удивленно поглядел на меня.

– Вы ждете ребенка? – спросил он.

– Пока нет. Но леди Девис сказала, что мой следующий сын не умрет и будет здоровым и сильным!

Я увидела, что лицо короля просветлело от радости. Он прижал меня к себе, и я ликующе засмеялась.

В поведении Карла не было ни капли логики. Он же не верил в пророчества!

Однако в это поверил.

Я сказала:

– Когда слова прорицателя приятны, в них можно верить. Лишь когда они ужасны, о них лучше не знать.

Муж мой засмеялся. Мы были очень счастливы. Мы оба думали о сильных и здоровых сыновьях, которые у нас еще родятся.

САМАЯ СЧАСТЛИВАЯ ИЗ КОРОЛЕВ

Прошло примерно два года с тех пор, как мне было предсказано, что у меня родится мальчик. Это были два счастливых года. Наша с мужем любовь возрастала день ото дня. Казалось даже странным, что после столь бурного начала нашего супружества нас связало такое глубокое и пылкое чувство. Но Карл становился все прекраснее и все меньше походил на того угрюмого человека, с которым я стояла перед алтарем. Теперь муж мой улыбался гораздо чаще – и совсем забыл о своей былой привязанности к Бэкингему. А еще мне доставляли огромное наслаждение письма, которыми мы обменивались с Мами. Она теперь вышла замуж и стала мадам Сен-Жорж. Супруг ее происходил из благородного дома Клермон-Амбуаз, так что это был очень достойный союз. Я знала, что она счастлива – и это немного примиряет ее с нашей разлукой. Я всем сердцем радовалась за Мами. Она стала воспитательницей дочери моего брата Гастона, известной под именем мадемуазель Монпансье и доставлявшей всем множество хлопот. Мами часто писала о своей любви ко мне, любви, которую не смогли загасить ни время, ни расстояние; Мами уверяла меня, что никогда не забудет тех счастливых дней, когда она – мадемуазель де Монглат – была моей воспитательницей и подругой. Но мы обе теперь прекрасно понимали, что не стоит тосковать по прошлому, и я знала: наша переписка доставляет ей такое же удовольствие, как и мне самой.