Только любовь - Лоуэлл Элизабет

— О ком?

— О вашем муже.

Шеннон открыла было рот, затем закрыла его и поежилась, словно ей было холодно.

— Буду впредь осторожней, — пообещала она. — Эти Калпепперы страшно наглые.

— Вы считаете, что Молчаливый Джон умер.

Хотя это и не было вопросом в полном смысле слова,

Шеннон поняла, что ответ очень интересует Бича.

— Скорее всего я не увижу больше Молчаливого Джона, — призналась она негромко. Затем, словно встрепенувшись, добавила погромче:

— Только, пожалуйста, не говорите никому об этом в Холлер-Крике. Мэрфи не более любезен ко мне, чем Калпепперы. Если бы они не опасались, что Молчаливый Джон вернется…

Она не договорила и умолкла.

Но Бич и без того знал, что она имела в виду.

— Может, вам стоит подумать о том, чтобы уехать отсюда? — без обиняков сказал Бич.

На мгновение у нее родилась надежда, что Бич хочет пригласить ее с собой, когда соберется уходить.

— Куда мне уезжать? — тихо спросила она.

— Не знаю… Но мне точно известно, что по крайней мере один из Калпепперов часто останавливается в двух милях от дороги.

— Зачем?

— Ждет, когда я уеду. А тогда…

— Но ведь… — перебила Шеннон.

Бич продолжил мысль:

— Когда я уйду, они снова полезут к вам.

Шеннон быстро отвернулась, не желая, чтобы Бич прочитал боль и тоску в ее глазах.

«Когда я уйду…

Не если, а когда.

Когда…»

До этого мгновения Шеннон даже не догадывалась, что где-то в глубине ее души жила надежда на то, что Бич останется. С каждым днем он смотрел на нее все внимательнее, все откровеннее. Однако, несмотря на явное желание, он деликатно не говорил об этом, не пытался прижать ее к стене и сделать с ней то, что сделал однажды с Клементиной один мужчина, чему Шеннон была свидетелем.

— Как-нибудь постою за себя, — глухо сказала Шеннон. — Мне не привыкать.

— Тогда был Молчаливый Джон.

— Теперь меня защищает Красавчик.

— Этого недостаточно, и вы прекрасно это понимаете.

— Это не ваша забота, — сдержанно возразила Шеннон. — Завтрак готов.

Что-то пробормотав, Бич наклонился к тазу и, плеснув воды на лицо, чтобы ополоснуться, протянул руку за полотенцем. Его рука повисла в воздухе.

Бич выпрямился. Вода по щекам и подбородку стекала ему на одежду. Открыв глаза, он увидел, что Шеннон ушла в хижину.

Ее руки не подадут ему пахнущее мятой нехитрое полотенце. Нежные ароматные пальцы не коснутся его лица, промокая несуществующую пену. А хуже всего то, что эти сапфировые глаза не скользнут восхищенным, любовным взглядом по его лицу и он не увидит, как вспыхнут розами девичьи щеки, когда их взгляды встретятся.

Мысленно чертыхнувшись, Бич ощупью отыскал полотенце и не без раздражения вытерся. Он даже не представлял, насколько приятен был ему установившийся ритуал утреннего бритья.

«Ну и дурак, что споришь с этой девчонкой, вместо того чтобы обращаться с ней, как с рождественской куклой, — мысленно обругал себя Бич.

Конечно же, я веду себя как дурак. Хотя и не такой дурак, чтобы не понимать, что оставаться здесь Шеннон небезопасно… Когда я уйду.

Когда я уйду, это будет не моя забота, сказала она».

Эта фраза не очень понравилась Бичу, но он не мог решить, какие другие слова хотел бы он услышать вместо сказанных.

«Может быть, мне следует подкатиться к этим Калпепперам и прочитать им кое-что из Библии — главу, стих или строку, чтобы они осознали ошибочность выбранного пути».

Эта мысль пришлась Бичу по душе. И даже очень.

Улыбаясь, Бич положил кнут на плечо и направился к хижине. Он мечтал о горячем завтраке за одним столиком с Шеннон, которая будет сидеть так близко от него, что при малейшем движении ее колено будет касаться его ноги.

Красавчик, находящийся в своем излюбленном и самом холодном углу (шерсть грела его пуще всякой печки), встретил Бича глухим рычанием. Открывшиеся при этом зубы пса белели, словно льдинки.

— Что побудило вас спасти этого беспородного злюку? — спросил Бич, не в силах сдержать раздражения.

— А вы могли бы пройти мимо, не попытавшись облегчить его страданий? — вопросом на вопрос ответила Шеннон.

Прищурившись, Бич посмотрел на Красавчика. Шрамы, которые когда-то были на теле животного, заросли, правда, шерсть в этих местах казалась светлее. Таких латок было немало.

— Вряд ли я оказал бы ему помощь, — признался Бич.