Только любовь - Лоуэлл Элизабет

Похоже, Шеннон была искренне удивлена.

— Право, я не знала об этом… Но зачем тогда ему ехать к Рено и узнавать, как добыть еще золота?

— Если бы Бич предложил свое золото, чтобы купить продукты, или свой дом, более надежный, чем твой в долине Эго, ты приняла бы его предложение? — спросил Калеб.

— Ни за что, — тихо ответила Шеннон. — Я вдова, а не шлюха, которую может купить каждый, если у него есть золото и он испытывает зуд в одном месте.

Калеб еле заметно улыбнулся и согласно кивнул. Очевидно, другого ответа он и не ожидал.

— Но почему бы тебе не побыть здесь, пока не вернется Бич? Ты не можешь ехать туда одна.

— Спасибо, но я все же поеду. Мой верный пес был ранен, защищая меня от Калпепперов. Мне следовало вернуться еще раньше.

— Останься, — вдруг горячо сказала Виллоу. — Бич испытывает… нежность к тебе. Он мог бы… Он мог бы…

— Перейти к оседлой жизни? — высказала предположение Шеннон. Она покачала головой и грустно улыбнулась. — Изменить натуру Бича могла бы только любовь. Но Бич любит лишь восходы солнца, которые еще не видел.

15

Бич подъехал к небольшому дому, отделка которого еще не была завершена. Когда он остановил своего изрядно уставшего мерина, из кухни появилась молодая женщина, цвет волос и глаз которой напоминал цвет золота. Она грациозно соскочила с невысокого крыльца и радостно заулыбалась.

— Это ты! Какой приятный сюрприз! Рено думал, что твоя неискоренимая страсть к путешествиям снова загнала тебя куда-нибудь на край света!

— Пока нет, Ева. Прежде мне нужно нарыть золота.

— Тебе? Золота?!

При виде вытянувшегося от изумления лица Евы Бич невольно улыбнулся, хотя на душе у него все еще скребли кошки. Долгой поездки от ранчо сестры оказалось недостаточно, чтобы утихли его боли.

— Я-то считала, что ты, как и Калеб, терпеть не можешь заниматься этим делом.

— Так оно и есть.

— Тогда зачем…

Слова замерли на ее губах, ибо в этот момент Бич спешился, повернулся к ней и Ева увидела его лицо вблизи.

— Что с тобой? — с тревогой спросила она. — Что-нибудь с Виллоу? Или с малышом? Или же…

— На ранчо у Блэков все в полном порядке, — прервал ее Бич.

— Тогда почему ты смотришь сентябрем?

— Ничего такого, чего не сможет поправить золото… А где Рено?

— Он здесь, — раздался голос Рено.

— Ну да, я так и думал, — сказал, поворачиваясь, Бич. — Кто-то наблюдал за мной, как только я перешел вброд реку.

Рено улыбнулся:

— Из нашего дома великолепный обзор. Мы давно заметили, что ты едешь.

— Очень мило, что хоть не стрелял.

— Когда я увидел этот кнут, у меня было такое искушение, — с серьезной миной подыграл ему Рено. — Но потом подумал и решил: а вдруг ты приехал поделиться бисквитами от Вилли?

— Я привез тебе только пустой желудок да намерение попросить его наполнить, — напрямик сказал Бич.

— Тогда понятно, почему ты такой мрачный. Голодный ты всегда был таким же дружелюбным, как раненый гризли.

Говоря это, Рено прищуренными зелеными глазами окинул взглядом Шугарфута. Судя по нескольким слоям выступившей соли на шкуре, мерин неоднократно потел и обсыхал после того, как его последний раз поскребли и почистили. А если учесть, что он упорно натягивал повод, пытаясь дотянуться до травы, можно было сделать вывод, что Шугарфут был так же голоден, как и его хозяин. И так же вымотан.

— И ты, и Шугарфут выглядите так, словно вы удирали от самого дьявола.

— Я выехал с ранчо Кэла перед самым ужином.

Черные брови Рено приподнялись.

— Выходит, ты ехал почти всю ночь.

— Бич пожал плечами.

— Я помогу тебе привести в порядок Шугарфута, — предложил Рено, — пока Ева приготовит тебе что-нибудь поесть.

Когда братья подошли к конюшне, Рено повернулся к Бичу.

— А теперь давай выкладывай, — без обиняков сказал он. — Что стряслось?

— Я уже сказал Еве: ничего такого, чему не поможет золото.

— Один из тех испанских слитков закопан прямо у тебя под ногами. Если я его вырою, это вернет блеск твоим глазам?

Бич что-то невразумительно буркнул, приподнял шляпу, на манер граблей провел пальцами по волосам и энергично водрузил шляпу на место.

Не говоря ни слова и не глядя на брата, Бич повернулся к Шугарфуту и стал отпускать подпругу. Одной рукой он поднял тяжеленное седло и зашвырнул его на самую верхнюю полку; другой рукой снял со спины мерина чепрак, перевернул и бросил на седло сушиться.