Великолепная маркиза - Бенцони Жюльетта

Анне-Лауре пришлось подчиниться, потому что им на помощь подоспели еще двое. Вот так, в сопровождении четырех мужчин в разной степени опьянения, она и вошла в низкую дверь и оказалась в канцелярии тюрьмы. Она увидела у внешней стены тюрьмы пятерых мужчин с засученными рукавами, чьи руки, державшие огромные топоры, были в крови. Анну-Лауру обуял ужас, и она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Желать смерти – это одно, но иногда лицо небытия бывает таким пугающим...

В помещении собралось очень много народа и стояла страшная духота. За длинным столом восседали десять мужчин отталкивающей наружности – «председатель», восемь «заседателей» и один обвинитель. Перед ними стояли стаканы с вином и тарелки с едой.

Анну-Лауру затошнило от омерзения, но маркизе де Понталек каким-то чудом удавалось стоять прямо и смотреть в лицо этим людям, которые должны были вершить над ней суд. Началось жалкое подобие судебной процедуры. Ее заставили назвать себя, свой возраст, свой титул, адрес, и потом начался собственно допрос:

– Вас назвали особо приближенной подругой Австриячки. Что можете сказать по этому поводу? – спросил председатель. По его речи было заметно, что он получил некоторое образование.

Анна-Лаура хотя и была готова к смерти, но ей было небезразлично, какую этикетку пришпилят к ее трупу.

– Что вы понимаете под словами «особо приближенная»?

Мужчина захохотал, вслед за ним все члены суда.

– Вы молоды, но не настолько же глупы, как я понимаю! И вы не понимаете, что я хотел сказать? Подруга, с которой спят!

– Какая мерзость! Какая ложь!

Эти слова сорвались с губ Анны-Лауры против ее воли. Она побелела как полотно, но ее черные глаза метали молнии. Она с отвращением отвергла гнусное обвинение:

– Что же вы за мужчина, если оскорбляете меня подобным образом! Разве вы не видите, что я в трауре? Это должно было бы вам внушить если не уважение, то хотя бы сочувствие.

– И кто же умер? Ваш муж?

– Нет, мой ребенок. Моя двухлетняя дочка...

Как всегда при упоминании о Селине, в горле Анны-Лауры встал комок. Ее голос дрогнул, и даже самые бесчувственные поняли ее отчаяние. В зале стало совсем тихо. Обвинитель, заключив, что эта женщина вот-вот может получить свободу, ринулся в атаку:

– Это все сказки! Граждане, она просто ломает комедию, чтобы вас разжалобить! Не надо ума, чтобы одеться в черное и принять скорбный вид! Мы должны выяснить одно – является ли эта особа подругой Австриячки или нет. Вот и все!

Людям, охваченным состраданием, давали возможность избавиться от этого ненужного чувства. И они немедленно воспользовались этой возможностью, ведь они явились сюда убивать. Председатель выпрямился в своем кресле и рявкнул:

– Отвечайте!

Понимая, что речь идет о ее жизни и смерти, Анна-Лаура не колебалась ни секунды. С высокомерным презрением она обвела взглядом толпу убийц и бросила:

– Да! Я ее друг, преисполненный уважения и преданности!

– И до какой же степени вы ее уважаете и насколько вы ей преданны?

– Границы моего уважения и преданности определяют мое дворянское происхождение и верность. Я готова пролить за нее кровь или пойти на смерть!

Как беспощадный античный хор, толпа эхом повторила:

– Смерть! Смерть!

В зале кто-то запел «Са ира», и звуки страшной песни заполнили канцелярию тюрьмы, словно пожирая тоненькую женщину в черном языками пламени:

Ах, так пойдет, так пойдет!

Аристократов на фонарь!

Ах, так пойдет, так пойдет!

Аристократов на фонарь!

Пришлось ждать, пока шум уляжется, чтобы председатель смог вынести свой вердикт:

– Отпустить!

Анна-Лаура не знала о том, что эти слова означали смертный приговор. Она догадалась о смысле сказанного по радостным выкрикам в зале. Те, кто привел ее сюда, собрались схватить ее за руки, но маркиза их оттолкнула.

– Я смогу умереть и без вас! – Анна-Лаура повернулась и направилась к палачам, пытаясь сдержать бешеное биение своего сердца. «Селина! Селина! Где ты? – кричало оно. – Я иду к тебе, моя дорогая девочка. Помоги мне! Господи, дай мне сил!»

Она уже почти переступила порог, когда ее остановили два солдата Национальной гвардии. Они приподняли ее под руки и потащили к выходу, крича:

– По приказу гражданина Манюэля, эта женщина должна предстать перед Коммуной.

Анне-Лауре показалось, что ее уносит яростный ветер. Мгновение спустя она оказалась лицом к лицу с теми, кто жаждал ее смерти. И снова один из солдат крикнул: