Львица - Гарвуд Джулия

– Нет, я не верю в судьбу.

– Очень жаль.

Она расстроилась так, словно он только что признался в серьезном, непростительном грехе.

– Ладно, – заявил он, – я знаю, что лучше не спрашивать, но, помоги мне Бог, все же спрошу. Почему тебе жаль?

– Вы осмеливаетесь смеяться надо мной? – спросила она, увидев его улыбку.

– Никогда, – солгал он.

– Ладно, пожалуй, это не важно.

– Что я смеюсь над тобой?

– Нет, то, что вы не верите в судьбу, – ответила Кристина.

– Почему это не важно?

– Потому что чему быть, того не миновать, верите вы в это или нет. Видите, как просто?

– А ты, я вижу, философ!

Она застыла в его руках и смерила его сердитым взглядом. Перемена в ее настроении произошла так быстро, что Лайон растерялся.

– Я сказал что-нибудь для тебя обидное?

– Я не кокетка. Почему вы смеетесь надо мной? Ведь я была с вами откровенной. Я прямо сказала, что мне нравится смотреть на вас и что я хотела бы, чтобы вы меня поцеловали. Надо же, «философ»!

Эта женщина сведет его с ума.

– Кристина, философ – это человек, который занимается изучением различных учений. И это вовсе не оскорбление.

– Назовите это слово по буквам, пожалуйста, – попросила она, подозрительно глядя на него.

Лайон выполнил ее просьбу.

– О, теперь я понимаю. Я, кажется, спутала слова «флирт» и «философ». Да, именно так. Не надо так удивляться, Лайон. В этом легко ошибиться.

– Легко? – Он велел себе не задавать глупых вопросов, но любопытство опять взяло верх. – Почему же легко?

– Потому что у этих слов похожее написание.

Она говорила так, словно объясняла урок непонятливому ребенку, и Лайон немедленно прицепился к этому.

– Это, без сомнения, самое нелогичное объяснение из всех, что мне приходилось слышать. Если только… ты совсем недавно научилась говорить по-английски, так ведь, Кристина?

Он казался таким довольным собственным выводом, что Кристине просто жаль было его разочаровывать, признавшись, что она говорит на этом трудном языке уже несколько лет.

– Да, Лайон, – солгала она. – Я говорю на многих языках и иногда путаю слова. Но я вовсе не провинциалка. И я забываю правила только в вашем присутствии. А вообще-то я предпочитаю говорить по-французски. Понимаете, этот язык намного легче.

И тут все встало на свои места. Он разгадал загадку.

– Неудивительно, что мне трудно бывает понять тебя, Кристина. Это потому, что ты только что освоила английский, так ведь?

Он был так доволен собственной проницательностью, что еще раз повторил свое утверждение.

Кристина отрицательно покачала головой:

– Не думаю, Лайон. Все меня прекрасно понимают, без малейших трудностей. А вы сами давно говорите по-английски?

Он снова обнял ее и расхохотался. У него промелькнула мысль, что он был бы счастлив все утро простоять так, держа ее в объятиях.

– Лайон? Вы бы расстроились, если бы я и вправду оказалась синим чулком? Тетя говорит, что сейчас немодно признаваться даже в том, что умеешь читать. Поэтому мне следует притворяться, что я ничего не знаю.

– Ты должна притворяться? – переспросил Лайон, уцепившись за эти странные слова.

– На самом деле я очень люблю читать, – призналась Кристина. – Больше всего мне нравится история короля Артура. Вы случайно не читали ее?

– Да, милая, читал. Ее написал сэр Томас Мэллори. Теперь я знаю, откуда ты набралась всех этих фантазий. Рыцари, воины – это одно и то же. У тебя очень романтическая натура, Кристина.

– Да? – спросила она улыбаясь. – Это приятно слышать. Романтическая натура – хорошее качество для благородной дамы, не правда ли, Лайон?

– Несомненно, – протянул он.

– Конечно, тетя Патриция не должна узнать о моих наклонностях, потому что это, конечно…

– Позволь, я догадаюсь, – перебил ее Лайон. – Это вызовет ее недовольство, верно?

– Боюсь, что да. А сейчас вам лучше отправиться домой. Когда вы вспомните то, о чем хотели поговорить со мной, можете снова навестить нас.

Но Лайон не собирался никуда уезжать. Однако он сказал себе, что больше не в силах выносить ее разговоры. Он решил поцеловать ее, чтобы побыть хотя бы минуту в тишине. А тогда уж она станет достаточно покорной, и у нее все можно будет выяснить, конечно, при условии, что он вспомнит, о чем хотел спросить. Он уже достаточно много узнал о Кристине. Она явно воспитывалась во Франции или где-то там, где говорят по-французски. А сейчас он хотел понять, почему она делала из этого такую тайну. Она что, стыдилась чего-то? Может быть, война была причиной ее скрытности?