Таинственный образ - Рождественская Елена

— Знаем, Гликерия Власьевна, вы торопитесь!

И все фыркали от смеха — и приказчики, и Гликерия, и Саша. Только лавочники сохраняли молчание — старались держать марку новомодных лавок, но, когда на них никто не смотрел, тоже прыскали в кулачищи. Да и как не улыбаться, ежели Гликочка, словно сноровистая лошадка, несется по лавкам Кузнецкого моста, как на парусах. Покупки делает, словно на абордаж берет, и постоянно рассказывает какие-то смешные истории из жизни своих знакомых. Саша их, понятно, в глаза не видела, но Гликерия говорит так забавно и увлеченно, что люди, как живые, встают перед глазами.

Перед свадьбой заехали в Пречистенский дворец князя Голицына. Михаил Михайлович сам встретил гостей. Расцеловал Гликочку в обе щеки, к Сашиной ручке приложился. Это надо же — князь Голицын ей ручки целует! А потом и вовсе невозможное Саша услыхала.

— Васька Воронцов будет посаженным отцом Романа, а мне уж позвольте стать вашим посаженным батюшкой! — проговорил Голицын.

У Саши кровь к вискам прилила, глаза от удивления круглыми стали: неужто это с ней происходит? Граф Воронцов будет посаженным батюшкой Ромы, а сам князь (!) — Саши, бывшей служанки?! Вот чудеса-то!

Само венчание Саша помнит смутно. Церковь крошечная, но такая красивая — свечи, цветы, ленты алые, кисея белая. Священник в парадном золотом одеянии, гости нарядные. Неужели все это из-за нее, Сашки-дурищи?

А вот вам и дурища! И вот и бедная родственница! Стоит у алтаря в наимоднейшем белом платье, расшитом блестящим бисером, в фате кисейной и веночке из флер д'оранжа. А рядом — лучший в мире мужчина. Нет, не лучший — единственный!

А потом был праздничный обед с подарками и поздравлениями. И тоже — сказка, чудо. Но главное чудо все же оказалось впереди. Выйдя из-за стола, Роман шепнул что-то Воронцову. Тот, уже подвыпивший, гаркнул:

— Молодые уезжают!

Роман подхватил на руки оторопевшую Сашу и понес в карету. Осторожно опустил на сиденье:

— Все! Теперь ты моя пленница!

— И куда же мы едем!

— В мой гарем!

А тройка уже ожидает. Миг — и понесла. Через всю Москву к Каланчевке, потом свернула на Сокольники, миновала Преображенскую заставу и полетела сначала по деревенским улочкам, затем мимо одиноких домишек. Потом и те закончились.

— Где мы? — встрепенулась Саша.

— Проедем деревню Гольяново, и уже близко. Сейчас, сейчас! — Пальцы Шварца, сжимавшие руку Сашеньки, напряглись, побелели, речь перешла на быстрый шепот: — Сейчас увидишь наш замок!

И точно — на пригорке прямо за прудом стояло странное сооружение: дом не дом, усадьба не усадьба. Кирпичные стены этажа на четыре, по краям — две башенки, в центре парадный подъезд. Чудеса, да и только! Правда, в заходящих лучах солнца было видно, что ступени разломаны, кирпичи местами вывалились, верх левой башни рухнул. Но все равно этот крошечный замок был похож на сказочный.

Кучер придержал лошадей, и карета осторожно въехала на мост через пруд. И по мере того как замок приближался, Саша увидела, что раздолбанные ступени парадного входа расчищены от снега, над центральной частью старой постройки вьется дымок — их ждали!

Выходит, они приехали не просто взглянуть на замок, они смогут здесь остаться, а может, и пожить. Жизнь в собственном замке — это ли не сказка?..

И верно — словно в волшебной сказке, стол оказался накрыт, в комнате — тепло. На полу вместо ковров лежало несколько брошенных медвежьих шкур. А на старых креслах красовались мягкие лисьи покрывала.

— Это крыло почти не пострадало от времени. Здесь и поселимся. С утра Василий Семенович своих слуг присылал. Они, как смогли, порядок навели. Конечно, не хоромы воронцовские, но мы с тобой неприхотливы, верно, Сашенька? — проговорил Шварц, волнуясь. Нелегко, видать, приезжать в родное гнездо…

— Главное, печка есть! — доверчиво улыбнулась она.

— До весны — всего-то пару недель. Как потеплеет, за ремонт примемся! А пока, давай я за тобой поухаживаю! — И Роман откупорил шампанское.

— А теперь я за тобой! Подавать еду — дело женское.

Но, видно, ото всех переживаний руки Саша задрожали. Уж на что она всегда была сноровиста и аккуратна, отродясь, ничего не разбила, но тут вдруг, задев локтем, расплескала шампанское. Ахнула — а ну как Роман ругаться станет? Но молодой супруг воскликнул:

— Это к счастью! — И, подняв Сашеньку, Шварц закружил ее по комнате. — Будем богаты и счастливы — полы станем шампанским мыть!