Новая любовь Розамунды - Смолл Бертрис

— И конечно, богобоязненная Испания не замедлила вступить в эту «Лигу», заодно с Максимилианом и его Священной Римской империей, — добавил эрл.

— Но теперь возникает вопрос о Шотландии? — заметил герцог.

— Верно. Шотландия — союзница Франции. Этот союз был заключен много лет назад и ни разу не нарушался. Мой король — человек чести, он не видит причины нарушать его теперь и не собирается это делать. Генрих Тюдор — человек без чести. Он нарочно создал такую ситуацию, чтобы поссорить моего короля с папой и Святым престолом.

— Твой король отправит армию на помощь Франции? — спросил герцог.

— Только в том случае, если это будет совершенно необходимо и у него не окажется возможности уклониться. Ты лучше меня знаешь, как опытный правитель умеет уклоняться от такой ситуации, соблюдая интересы своей страны, Себастьян, — добавил граф.

— То есть на деле Шотландия останется нейтральной, — заключил герцог.

— Да, и при любых других условиях это вполне удовлетворило бы папу.

— Если бы в дело не вмешался английский король, нарочно заостряя на этом внимание Святого престола. Мы или они. Кто не с нами, тот против нас. Да, Патрик. Этот Генрих Тюдор и правда наделен изворотливым и коварным умом. Ну а теперь объясни, почему ты здесь.

— Король Яков питает надежду на то, что ему удастся ослабить «Священную лигу», и тем самым внимание папы больше не будет приковано к нашему народу. Если у папы появятся проблемы с теми союзниками, которые у него уже есть, вряд ли его слишком огорчит поведение Шотландии, особенно если мы не пойдем против «Лиги» в открытую. Я должен здесь встретиться с двумя джентльменами. Один из них из Венеции, другой из Германии. Мой король считает эти страны слабыми звеньями в цепи. О переговорах с Испанией нечего и думать, ведь королева Англии — дочь Фердинанда.

— Сама по себе идея неплоха, но вряд ли из этого что-то выйдет, — решительно заявил герцог.

— Король Яков это знает. Но он знает и то, что не нарушит старого союза. А если этого не случится, у Англии появится формальный повод для вторжения в Шотландию. Это означает, что нам придется начать вторжение первыми. Учти, это будет ложной атакой, потому что мы вовсе не собираемся завоевывать Англию. Но так или иначе нам необходимо будет отвлечь внимание Генриха Тюдора от козней, которые он строит, желая поссорить папу и Якова Стюарта, — ответил Патрик.

Герцог Сан-Лоренцо слушал Патрика, задумчиво кивая.

— Почему они выбрали именно тебя, Патрик? — наконец спросил он.

— По двум причинам. Некогда я был шотландским послом в Сан-Лоренцо. Первым послом. А во-вторых, с тех пор, как я уехал отсюда восемнадцать лет назад, я не покидал своего дома в горной глуши, в Гленкирке. Меня почти забыли при дворе, и вряд ли кому-то придет в голову заподозрить во мне кандидата для такой ответственной миссии, если кто-то вообще узнает о том, почему я был сюда послан. Пока мне удается сохранить тайну, и о моей миссии здесь никто не догадывается.

— Даже та красивая леди, которую ты взял в спутницы, мой друг? — ухмыльнулся герцог.

— Даже Розамунда, — решительно солгал Гленкирк не моргнув глазом. — Она англичанка, и вдобавок близкая подруга королевы. Я не хочу, чтобы ей пришлось разрываться между любовью ко мне и преданностью Маргарите Тюдор и Англии. Она покинула двор под предлогом болезни одной из дочерей. Предполагается, что я поехал следом за нею, поскольку наша взаимная привязанность слишком бросалась в глаза.

— Розамунда, — повторил герцог. — Какое очаровательное имя! Когда же ты меня с ней познакомишь?

— Поскольку мы путешествовали скрытно, нам пришлось торопиться и ехать верхом, прихватив лишь по одному слуге. И с собой мы не могли взять много багажа. В данное время для нас обоих готовят новый гардероб, Себастьян. Даже сегодня я явился к тебе в одежде с чужого плеча. Эти вещи мне впору и выглядят вполне прилично, но совершенно не отвечают моим вкусам, особенно если вспомнить, как элегантно принято наряжаться при твоем дворе.

— В последние годы меня уже не так волнует внешняя роскошь, но невестка настаивает на соблюдении приличий, — заметил герцог.

— Как поживает Рудольфо? — спросил граф.

— Он растолстел и всем доволен. У него десять дочерей и двое сыновей. Самый старший из моих внуков, Энрико, его первенец, будет наследовать титул после отца. Второй сын — он еще совсем мальчик, ему пять лет — станет, как водится, служителем церкви, если с его старшим братом все будет благополучно. Это хорошо, что между ними такая большая разница в возрасте. Роберто — последний ребенок. Но десять внучек! Пресвятая Дева! Хорошо, если мне удастся найти хотя бы пятерых мужей на всю эту ораву! Кое-кому из них наверняка придется идти в монастырь. Ну а ты, Патрик? Успел ли твой сын жениться и подарить тебе внуков?

— Да. Двух мальчиков и девочку, — ответил граф. — Правда, его жену я бы не назвал женщиной с добрым сердцем.

— И я свою тоже, — заметил герцог. — Но моя жена в молодости была мила и привлекательна, а я горел от юношеской страсти. — Он грустно усмехнулся. — Полагаю, твой сын повторил мою ошибку.

— Да, — коротко кивнул Патрик и больше ничего не добавил.

— Ты хочешь, чтобы о твоем визите в Сан-Лоренцо было объявлено официально? — спросил герцог. — У нас теперь есть даже английский посол.

— Знаю. Если не ошибаюсь, это Ричард Ховард.

— Твой посол уже предупредил тебя, конечно! — сказал герцог.

— Розамунда увидела его на улице, едва мы успели въехать в Сан-Лоренцо, и сразу же узнала, хотя и не вспомнила имени, — сдержанно ответил Патрик.

— Твоя дама принадлежит к королевскому двору? — настороженно спросил герцог.

— Розамунда провела юность в качестве подопечной короля Генриха Седьмого. И вышло так, что она подружилась с нашей королевой. Они тогда были совсем девочками. Однако с тех пор, как она вышла замуж — а случилось это в тот же год, что и свадьба наших короля и королевы, — она постоянно жила дома, у себя в поместье на самом севере Англии.

— И что же теперь с ее мужем? — полюбопытствовал герцог.

— Она вдова, — коротко ответил граф Гленкирк.

— Ах… — наигранно вздохнул Себастьян. — Женщина, чей жизненный опыт не уступает красоте! Да ты и правда счастливчик, Патрик!

— Наше пребывание здесь желательно не выставлять напоказ, Себастьян, что вполне приемлемо для человека, сбежавшего в другую страну со своей любовницей. Пусть английский посол сам узнает о нашем присутствии, поскольку рано или поздно это все равно случится. Если он сочтет, что это может заинтересовать его хозяина, то непременно напишет о нас королю Генриху. Но я не думаю, что он сочтет наше появление здесь достойным монаршего внимания. Я уже говорил тебе, что не являюсь известной персоной ни при шотландском, ни при английском дворе. Я ничем не примечательная личность, так же как и Розамунда, и именно этим был продиктован выбор короля Якова в мою пользу.