Неукротимое сердце - Джойс Бренда

— Я не могу быть твоей женой! Джек, ты, наверное, сошел с ума. О Боже! Никто не должен знать об этом!

— Хорошо, — холодно обронил Джек. — Завтра я отвезу тебя назад.

Он ушел. Закрыв лицо руками, Кэндис опустилась на землю. Ее трясло. Неужели ее считают его женой? О Боже! Вдруг кто-нибудь узнает…

Она должна забыть Джека и все, что было между ними. В конце концов, она Кэндис Мэрилин Картер, а не какая-нибудь индианка.

Кэндис еще не спала, когда первые лучи рассвета проникли в вигвам. Вскоре шкура у входа откинулась и показалась голова Джека.

— Я седлаю вороного. После завтрака выезжаем. Он исчез, прежде чем она успела открыть рот.

Джек разогревал на костре оставшееся с вечера рагу. С ним был Шоцки. Бросив на Кэндис мрачный взгляд, Шоцки разразился темпераментной речью на языке апачей. Джек односложно ответил, не отрываясь от своего занятия. Шоцки сердито заспорил и, сдавшись, ушел.

Протянув Кэндис миску с едой и кусок маисового хлеба, Джек присел на корточки и сосредоточился на еде.

— Джек, что хотел Шоцки? — спросила девушка. Он отставил пустую миску.

— Чтобы я остался. Кэндис прикусила губу.

Джек нырнул в низкий вход вигвама и вскоре вышел со всеми их пожитками: шкурами и одеялами, оружием и седельными сумками. Свалив все на землю, он начал разбирать незамысловатую постройку, служившую им укрытием все эти дни. Кэндис с болью в сердце наблюдала за ним.

— Сходи к ручью и вымой миски и котелок, — сказал Джек, даже не взглянув на нее.

Конструкция из жердей и веток рухнула.

Сдерживая слезы, Кэндис собрала посуду и пошла прочь. Так даже лучше, в сердцах решила она. Лучше обрубить все сразу, чем терзаться несколько дней.

Вернувшись в лагерь, она застала Джека в обществе Шоцки, Луси и Дати. Индианка что-то горячо говорила, положив руку ему на локоть. Ненависть обожгла Кэндис. Она вернула Луси одолженную у той посуду, но все ее внимание было приковано к Джеку. Он выслушал Дати, пожал плечами, что-то сказал и отвернулся.

«Что ж, Джек быстро найдет мне замену», — горько подумала Кэндис. Луси нежно обняла ее, и она залилась слезами.

— Да хранят тебя боги, — мягко сказала Луси.

— Спасибо. — Кэндис вытерла глаза. — Храни тебя бог.

Часть третья

ЛОЖЬ

Глава 37

— Слезай.

С гребня невысокого кряжа, где они остановились примерно в миле от «Хай-Си», можно было разглядеть стены, загоны и надворные постройки ранчо. Руки Кэндис сжались на талии Джека.

Три последних дня были самыми ужасными в ее жизни.

— Слезай, Кэндис, — повторил Джек ставшим привычным, но от этого не менее ненавистным ей отрывистым тоном.

Кэндис соскользнула на землю.

— Что… что нам делать?

С ожесточением Джек коснулся пальцем полей своей потрепанной шляпы.

— Полагаю, ты найдешь дорогу. Сердце Кэндис судорожно сжалось.

— Джек! Ты уезжаешь?

— Точно. Тебе здесь полчаса пути, не больше. Кэндис схватилась за поводья. Он не может вот так уехать!

— Постой!

Джек насмешливо улыбнулся:

— Зачем? Для нежного прощания? Отойди, Кэндис. — В его голосе прозвучала угроза.

— О Боже, Джек! — Кэндис выпустила поводья. — Мы еще увидимся?

— Разве что в аду, — бросил он, поворачивая коня. Кэндис устремилась следом.

— Значит, мы больше не увидимся?

— Нет. — Джек устремил на нее ледяной взгляд серых глаз.

Кэндис заплакала. Джек напрягся; пришпорив вороного, он перевел его в галоп. Кэндис провожала его взглядом, пока конь и всадник не исчезли за каменистым кряжем.

Опустившись на землю, она обхватила руками колени и разрыдалась. Кэндис раскачивалась из стороны в сторону, давая выход отчаянию. Когда слезы иссякли и рыдания прекратились, она вытерла глаза. Но ощущение потери не стало меньше. Оно пронзало грудь, причиняя нестерпимую боль.

Как мог Джек так решительно и бесповоротно отвернуться от нее? За все время, прошедшее с того вечера, когда он сообщил ей, что они женаты, Джек ни на секунду не смягчился. Он вел себя так, словно Кэндис ничего для него не значит. Неужели все это было для него лишь развлечением? А когда оно закончилось, Джек потерял к ней всякий интерес? Кэндис не хотелось в это верить, но вывод напрашивался сам собой.

О Боже!

Весь первый день они ехали в полном молчании. Решившись обратиться к Джеку, Кэндис получила столь грубый отпор, что оставила все попытки завязать разговор.