Кинжал с красной лилией - Бенцони Жюльетта

Не желая мешать слугам заниматься своими делами, сьер Филиппо Джованетти отправился в кабинет и увидел там доктора, сидящего у камина и пытающегося оживить в нем огонь.

— Не беспокойся, сюда никто не входил. Я лично об этом позаботился, — сообщил доктор, не повернув головы и продолжая возиться с камином.

— Посмели бы они! Но мне кажется, что эта женщина, став королевой, считает, что ей все позволено. Она могла бы забрать Лоренцу, соблюдя хотя бы приличия...

— Думаю, они опасались твоего внезапного возвращения. Если я правильно понял, предпринятая тобой попытка ни к чему не привела.

— Она могла бы удастся, если бы не явилась толстуха Мария, даже не предупредив о своем появлении и трубя о своей победе. Свадьба состоится через три дня в Лувре, где пройдет и первая брачная ночь, после которой де Сарранс-старший получит право запереть на ключ в своем парижском особняке супругу, слишком красивую, чтобы королева желала ее видеть при дворе. Бедное дитя! В какую ловушку я ее заманил! Если бы я только знал!

— Да, ты старался на совесть. Кстати, похитители — иначе их не назовешь — спеша поскорее и без помех обделать свое дельце, позабыли, а точнее, не нашли то, что лежало под подушкой Лоренцы.

И Валериано протянул на ладони кинжал, украшенный лилией из рубинов, от которого погиб Витторио Строцци. Джованетти хоть и был удивлен, но удивления своего не обнаружил, разве что чуть-чуть приподнял левую бровь.

— Как кинжал оказался у Лоренцы! Должно быть, она попросила его у великого герцога, другого объяснения я не нахожу. Но зачем?

— Как воспоминание о женихе, которого она любила... А, может быть, как средство защиты... Или же как способ избавиться от нежеланной участи...

Худощавое лицо дипломата внезапно побледнело.

— Обратить кинжал против себя самой? Нет! Невозможно! Она же любила юного Строцци до безумия! Она верит в Бога и боится Его!

— Вполне вероятно, что, когда она просила отдать ей кинжал, девушке казалось, что она действительно любит юного Строцци. Однако прошло время, и многое изменилось: увидев Антуана де Сарранса, она не без удовольствия стала думать о будущем браке.

— Но о браке с Антуаном речь больше не идет, и кто знает, о чем она думала, положив кинжал себе под подушку? Я хочу знать твое мнение — что ты об этом скажешь?

— Скажу, что, возможно, вмешалась сама судьба, помешав ей из-за спешки забрать его с собой. А ты помнишь, что убийца Витторио угрожал любому, кто отважится посягнуть на руку донны Лоренцы?

— Угроза касалась женихов из Флоренции. Во всяком случае, таково было мнение великого герцога Фердинандо.

— Которому это убийство помогло укрепиться в его замечательной идее, — заметил Валериано. — Было бы вопиющей глупостью дать возможность наследнице Даванцатти выйти замуж во Флоренции, когда супруга Генриха IV так нуждалась в ее приданом. Не смотри на меня так! Ты прекрасно знаешь, сколько испытаний прошла наша дружба и как она надежна! Я не сомневался, что и ты причастен к этому делу, и всецело одобрял твои действия. Поверь, я никогда бы не стал возвращаться к прошлому, если бы вдруг не нашел кинжала. Обстоятельства сложились так, что я задался вопросом: а не может ли он послужить нам снова? Мне кажется, что кинжал мог бы стать орудием, восстанавливающим справедливость по отношению к донне Лоренце. Он помешал ей стать счастливой, так почему бы ему не помешать ей стать несчастной?

Джованетти наклонился к огню, пытаясь согреть руки, которые у него вдруг заледенели. Он пристально смотрел на доктора, словно ища подтверждения истины, которая и без того была ему известна. Он не сомневался в их дружбе, которая в самом деле прошла множество испытаний на прочность.

— К сожалению, мы не во Флоренции, где у нас полно знакомых и за деньги мы без труда находим именно того человека, который нам поможет. Здесь у нас куда меньше возможностей... И к тому же за нами, вероятно, следят...

— Не вижу причины устанавливать за нами слежку. Ты выполнил порученную миссию, девушка находится у королевы. Но даже если кто-то занят слежкой, то следят за тобой. Кого интересует какой-то лекарь?

Видя, что Валериано взял кинжал и засунул его себе за пояс, Филиппо забеспокоился:

— Что ты собираешься с ним делать? Я должен тебе напомнить...

— Что именно? Клятву Гиппократа? Врач не имеет права способствовать смерти? Я согласен целиком и полностью, но я не собираюсь пачкать руки больше, чем испачкал их ты. Я старше тебя, сьер Филиппо, и Париж я знаю гораздо лучше, и, если ты располагаешь запасом звонких помощников, я отправлю их по правильному адресу.