Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина

— Наташа, ты хотела о чем-то со мной поговорить? — тихо спросила Ксения, чтобы только сменить тему разговора. Ведь от Аркадия пахло табаком и чуть-чуть хорошим вином, но ей эти запахи отнюдь не были противны. И она бы многое дала, чтобы ощутить их назавтра. Но попробуй она оспорить мнение сестры… Хотя как сказать! Возможно, эти запахи и омерзительны, если исходят от неприятного тебе человека? Ксения почувствовала, что ее мысли вновь устремились куда-то в заоблачные выси, где они могли свободно бродить только по ее усмотрению и никто не мог командовать ими.

Но голос Наташи вновь вернул ее на землю.

— Я хотела посоветоваться с тобой, — сказала она тихо. — Что нам делать дальше? Оказывается, этот жирный гусак Караваев тоже решил поддержать князя. Не знаю, из каких там соображений, но наверняка почувствовал выгоду.

— Караваев? — удивилась Ксения. — Ты говорила, что он — никчемный трус и болван.

— И до сих пор в этом уверена, — произнесла Наташа сердито. Она опять стала прежней — высокомерной и непреклонной графиней Изместьевой. И Ксения поняла, что соседу очень и очень не поздоровится.

— Ты решила его наказать? — догадалась она.

— Конечно, — Наташа усмехнулась. — Я приказала Суслову сегодня же ночью прорыть канал, чтобы Тимша вернулась в свое старое русло. Работы мы проведем на моих землях, так что у Караваева не будет никакого повода обращаться в суд. На своих землях я творю что хочу. Тем более до обвала Тимша огибала его угодья.

— Но он понесет большие убытки! — воскликнула Ксения. — Ты поступаешь жестоко!

— А разве я не несу убытки? — Графиня поднялась из-за стола и подошла к окну. Опершись на подоконник, сверху вниз посмотрела на сестру. — Еще неделя, и мы положим зубы на полку. Все договоры и сделки уже горят ярким пламенем. А Матуриха? Ты хотя бы представляешь, сколько времени мне придется затратить, чтобы побывать там? Два-три дня. А раньше — несколько часов…

— Но, возможно, тебе стоит поговорить с князем? — почти прошептала Ксения. — Мне не кажется, что он поставил себе цель разорить тебя.

Графиня негодующе фыркнула:

— На князя я найду управу. И не уступлю ему ни на вершок. Если я пойду к нему на поклон, то он тотчас сядет нам на шею. Мне эта порода известна. Не успеем оглянуться, как его лодки будут сновать по нашему озеру, орды приятелей — по нашим угодьям, а под окнами нашего дома он построит, неважно что, конюшню или псарню, но из нашего леса.

— Наташа, уймись, — почти шепотом сказала Ксения. — Ты сама понимаешь, что князь слеплен не из того теста. Ему своих земель хватает. К тому же у него земли в Аргентине…

— В Аргентине? — взвилась Наташа. — Так вот чем вызван столь неожиданный интерес к географии! Откуда ты узнала, что он был в Аргентине? Ты встречалась с ним сегодня?

Ксения с ужасом уставилась на сестру. Ее лицо побледнело, глаза расширились.

— Это нам сказал его друг, — быстро пробормотала она. — Тогда еще, когда нас спасли от быка. И что здесь страшного, если Павлику захотелось больше узнать об этой стране? — Голос ее дрогнул. Все же она сильно испугалась.

Но ее объяснение, похоже, успокоило Наташу. Она бросила на сестру сердитый взгляд, однако произнесла более миролюбиво:

— Это меняет дело. Но почему-то Аргентина вас волнует больше, чем те неприятности, которые появились у нас вместе с новым хозяином Завидова.

— Ты забываешь, что в детстве нас самих мало волновали заботы родителей, — парировала Ксения. — Павлик — еще ребенок. И лучше, если он не будет посвящен в подробности твоих баталий с князем!

— Баталий? — подняла в удивлении брови графиня. — Чудится мне, ты вкладываешь в это слово другое значение? Что ты имеешь в виду?

— Прости. — Ксения поняла, что в этот момент шлея попала ей под хвост. Но уже ничего не могла поделать с собой. Она поднялась со стула. — Я больше не могу молчать.

Старшая и младшая сестра мгновение стояли друг против друга, слегка склонив головы. Наташа, казалось, вот-вот испепелит Ксению взглядом. Но младшая, на удивление, впервые в своей жизни не отвела глаз.

— Ты просто-напросто в него влюбилась! — произнесла Ксения с вызовом. — И как последняя дура мучаешься и борешься сама с собой. А может, стоит сдаться, Наташа? Может, князь Панюшев твоя судьба?

— Влюбилась? — Глаза Наташи, казалось, выпрыгнут из орбит. Она поднесла руку к горлу, словно ей перестало хватать воздуха. — Ты что себе позволяешь? — Графиня растерянно огляделась по сторонам, будто искала, чем запустить в ослушницу. Но под руку ничего не попало, и тогда Наташа топнула ногой, глаза ее гневно сверкнули: — Вон! Вон отсюда! — выкрикнула она и вытянула руку в направлении двери. — Паршивка! Как ты смеешь!..

Но эти слова догнали Ксению уже в коридоре. Подхватив юбки, она стремглав слетела по лестнице на первый этаж. Там у нее был свой укромный уголок рядом с библиотекой. Она забежала в крохотную, более похожую на чулан комнатенку, захлопнула за собой дверь и закрыла ее на защелку. Ее трясло, словно она только что спаслась от смертельной опасности.

Слегка отдышавшись, она прислушалась. В доме стояла тишина. Откуда Ксении было знать, что Наташа испытала от ее слов не меньшее потрясение. Но все же сумела взять себя в руки, подошла к окну и потянула за шнур, чтобы задернуть штору. И когда это у нее получилось, в ней опять будто что-то надломилось. Графиня уткнулась лицом в пыльный бархат и зарыдала.

Князь Григорий Панюшев вернулся домой в самом отличном расположении духа, которое не покидало его до самого вечера. Даже дождь, который обычно приводил его в угнетенное состояние, не смог повлиять на его настроение.

Аркадий слышал, как князь что-то весело напевает у себя в кабинете, но лезть к нему с расспросами не спешил, боясь нарваться на протест. После этого князь мог надолго замкнуться. Поэтому, исходя из прежнего опыта, Аркадий терпеливо дожидался того момента, когда Григорий соизволит пригласить его в кабинет. А пока ему оставалось теряться в догадках, какие события могли столь существенно повлиять на настроение князя.

Он удалился в свою спальню, хотел что-нибудь почитать перед ужином, ответить на давнее уже письмо тетушки, но ничего из этого не получилось. Совсем другие мысли одолевали его, и, не в пример князю, весьма противоречивые и печальные. После встречи с Ксенией Аркадий впервые серьезно задумался о своем будущем. За душой у него не было ни гроша, и поэтому он ни в коей мере не мог позволить себе этот роман. Ему даже в голову не приходило превратить его в легкую летнюю интрижку, хотя Ксения была настолько неискушенна и неопытна в амурных делах, что ему не составило бы большого труда закружить ей голову. Но впервые в своей жизни он вдруг почувствовал ответственность за свои поступки. И ему стало неимоверно стыдно даже от предположения, что он мог бы поступить подобным образом со столь чистым и искренним созданием, каким оказалась эта милая барышня.