Женщина Габриэля - Шоун Робин

Шок уступил место возрастающему гневу.

Женщина не имела права судить Викторию — ни ее действия, ни ее одежду.

На шее гостьи блестело жемчужное ожерелье. На те деньги, что оно стоило, можно было бы накормить всех бездомных Лондона.

Виктория могла спрятаться в ванной или прикрыть себя руками.

Или забрать то, что принадлежит ей.

Гордость.

Чувство собственного достоинства.

Свое платье.

Она подошла к женщине и резко выдернула из ее несопротивляющихся рук коричневое шерстяное платье.

Женщина была небольшого роста, не выше пяти футов; Виктории пришлось наклонить голову, чтобы взглянуть на нее с высоты своих пяти футов и восьми дюймов.

Прижимая платье к груди так, чтобы коричневая шерсть прикрывала тело от плеч до щиколоток, Виктория отступила с вновь обретенным чувством собственного достоинства.

— Боюсь, вы попали не в ту спальню, мадам, — холодно сказала она.

— Madame, — властно поправила ее женщина. — Я мадам Рене.

Она говорила так, будто была как минимум членом французской королевской семьи или, по меньшей мере, ее имя должно было что-то значить для Виктории.

— Тем не менее, madame, — огрызнулась Виктория, — сейчас вы находитесь в моей спальне. Поэтому будьте так любезны, покиньте ее.

— Эта chambre de coucher, мадмуазель, принадлежит не вам, а месье Габриэлю. У меня нет такой привычки, ходить по домам. Vite… не будем терять время даром. У меня есть клиенты, которые ждут меня.

Клиенты… мужчины?… которые ждут ее?

Эта женщина — проститутка?

Более сильные, чем у Виктории, руки вырвали шерстяное платье.

На одно мгновение Виктории показалось, что это Габриэль незаметно подкрался к ней сзади и выхватил ее одежду. Но в комнате не было никого, кроме изящной женщины неопределенного возраста, элегантно одетой по последней моде, и тридцатичетырехлетней бывшей гувернантки, на которой не было ничего, кроме мокрых слипшихся волос.

Женщина, которая назвала себя мадам Рене, обошла вокруг Виктории.

Виктория неотрывно следила за ее перемещениями, полная решимости вернуть свое платье.

Внезапно теплые руки приподняли и сжали ее грудь.

— У вас сносная грудь, мадмуазель. — Мадам Рене отпустила грудь Виктории, чтобы достать из бокового кармана рулетку. Отмерив ленту необходимой длины, она натянула ее своими маленькими узкими руками. На указательном пальце ее правой руки сверкнул бриллиант размером с голубиное яйцо. — Но у вас нет бедер и ягодиц. Поэтому в первую очередь нам нужны платья, которые будут подчеркивать вашу грудь, oui? А затем мы добавим объем на бедра и ягодицы.

Виктория в немом изумлении уставилась на маленькую женщину. Мужчины тискают женскую грудь; женщины не тискают друг друга.

Шерстяное платье лежало на полу между ними.

Виктория забыла о гордости.

Да, она стояла обнаженной перед Габриэлем. Но сейчас она не собиралась выставлять напоказ свое обнаженное тело женщине, которая хватала ее за грудь.

Виктория нагнулась, чтобы поднять платье.

Маленькая нога в кожаном ботинке отбросила его в сторону. Виктория, не отрываясь, смотрела, как ее одежда скользит по натертому до зеркального блеска деревянному полу.

— Вы сейчас на моем попечении, мадмуазель. — Многолетняя уверенность в своем праве повелевать прозвучала в голосе старой женщины. — Я не потерплю, чтобы моя женщина ходила в лохмотьях.

На моем попечении… моя женщина.

Неужели Габриэль хочет, чтобы ее обучили работе проститутки?

Взгляд Виктории поймал отражение свисающей груди на полированном деревянном полу. Остро осознавая всю уязвимость своего положения, Виктория разогнулась, ощущая, как тонкий ручеек холодной воды проложил себе дорогу между ее ягодиц.

Она сжала руки в кулаки.

— Мадам Рене, мне не нужна сводница.

Старая женщина выпрямилась во весь свой рост.

— Я — сouturiere, мадмуазель.

Модистка.

Габриэль сказал, что его дом не бордель. Тогда что здесь делает модистка?

— Madame, здесь явно какая-то ошибка, — ответила Виктория, ощущая при этом, как затвердели от холода ее соски. — Я не посылала за…сouturiere.

Задумавшись, гостья прикрыла свои желтовато-коричневые глаза.

— C’est vrai, — ответила она.

— Что правда? — резко спросила Виктория, подавляя в себе инстинктивное желание прикрыться руками.