Дорога на Компьен - Холт Виктория

Жена дофина пришла к королеве, и та отпустила своих дам. Они просто посидят вдвоем, Мария Жозефина устроится у ног королевы, положит голову ей на колени, и королева будет тихо гладить ее волосы...

— Поплачьте, если вам хочется, дочь моя, — сказала как-то раз королева, — ваших слез никто, кроме меня, не увидит. Порою неплохо и поплакать — слезы смывают горечь.

И та плакала до полного изнеможения, а потом долго сидела с королевой.

— Это пройдет, — говорила Мария Лещинская, — это всегда проходит.

— Но я не думала, что такое случится... с нами. Мы же совсем другие.

— Все мы думаем, что мы — «другие», пока не обнаруживаем, что все мы очень похожи. Вы похожи на меня, дочь моя, дофин — на своего отца.

— Но король — совершенно особенный человек.

— В ранней молодости он тоже был очень верным и преданным. А потом появились все эти женщины...

— Вы хотите сказать, что и мой Луи станет таким же?..

— Кто знает, дитя мое? Человек должен быть готов ко всему.

— Я этого не переживу!

— Нет, переживете, как пережила я.

— Спасибо, Ваше Величество, вы так меня успокаиваете!

— А может быть, это вы утешаете меня. Моя печаль была схожа с вашей. И хватит плакать; слезами горю не поможешь. Королевы... Жены дофинов... В конце концов, мы смиряемся с нашей участью, учимся принимать то, что сулит нам судьба.

— Я знаю, Ваше Величество.

— Вы не должны демонстрировать ему свое горе и разочарование. Вы должны оставаться его другом, и если у вас хватит мудрости, вы не утратите его привязанности.

— Вы не понимаете! — в отчаянии воскликнула Мария Жозефина. — Все было так хорошо, и вдруг... все превратилось в прах.

— И все же не подавайте вида, дочь моя. Запомните мой сонет. Если бы я была мудрее, я не была бы так несчастлива сейчас. Я покажу вам кое-что. Сегодня я получила от короля письмо — мы ведь общаемся с ним исключительно письмами. Он больше со мной и не разговаривает, — голос королевы слегка дрогнул. — Но это письмо... Знаете, что в нем? В нем король требует, чтобы я назначила одну особу моей придворной дамой.

— И эта особа?..

— Совершенно верно, мадам де Помпадур. Ему недостаточно превозносить ее при каждой возможности, он хочет, чтобы и я это делала.

Мария Жозефина вскочила:

— Я бы не стала этого делать! Если бы он привел эту женщину ко мне...

— А вы хотите знать, как я ответила на это требование?

— Да, Ваше Величество.

— Я написала ему, что Царь Небесный дает мне силы сносить все тяготы и что я всегда буду подчиняться требованиям моего короля земного.

Дофина стиснула кулачки:

— Значит, вы не любите его так сильно, как я люблю дофина!

— Милое мое дитя, успокойтесь, — ответила королева. — Со временем вы научитесь переносить все тяготы, как научилась переносить их я. Вы знаете, что такие, как мы, от рождения лишены права на жалобы.

И Мария Жозефина вновь опустилась на ковер и уткнулась лицом в колени королевы.

Мария Лещинская печально улыбнулась и нежно погладила свою невестку.

***

В народе царило смятение: Франция находится в состоянии войны, а Австрия — ее союзник! Такой поворот в политике было трудно осознать, поскольку Австрия долгое время была врагом и французы научились ей не доверять. Франция вела войну в колониях и войну в Европе, а это означало ужесточение налогов. Люди не хотели войны, они хотели хлеба.

Более того: мадам де Помпадур стала придворной дамой королевы и всячески демонстрировала свое благочестие. Люди не доверяли мадам де Помпадур, люди не уважали короля.

Ну конечно, мадам де Помпадур — вот кто первый министр королевства, а Франция ввязалась в войну на двух фронтах.

Да, говорили в Париже, для нас наступили печальные времена.

ОЛЕНИЙ ПАРК

В эти полные неприятностей и напряжения дни короля утешали только тайные прогулки в маленький домик в Оленьем парке, где его появления с нетерпением ждали одна, две, а то и три очаровательницы.

Как же приятно было входить в этот домик под видом скромного аристократа, выкрикивать имя Луизы, Жанны, или кто там еще пользовался в данный момент его благосклонностью и слышать легкие, стремительные шаги, видеть это очаровательное дитя — а все они были еще очень юными, — видеть, как расцветает в улыбке хорошенькая мордашка, как бросается это чудо ему в объятия.

Очень хорошо, что этих девчушек набирают в беднейших парижских кварталах — тем более они благодарны. Ле Бель был настоящим знатоком, он непрестанно кружил по улицам, выискивая новых кандидаток на место в Оленьем парке.