Десять причин для любви - Куин Джулия

— И что произойдет тогда? — спросила Аннабел, хоть и понимала, что продолжать разговор не следует.

Они оба уставились на нее с одинаково насмешливыми лицами.

— Что? Вы станете парией, — произнесла леди Туомбли, словно это было вполне очевидно.

Аннабел лишилась дара речи. Не из-за сказанного, а из-за столь явного злорадства. Эти люди явились к ней домой — пусть это был дом ее деда и бабушки, но сейчас он был и ее домом — и оскорбили ее всеми возможными способами. То, что их предсказания могли осуществиться, делало происходящее только хуже.

— Мы сожалеем, что стали носителями плохих вестей, — проворковала леди Туомбли.

— Я думаю, вам следует уйти, — сказала Аннабел, вставая. Она собиралась просить их об этом в совсем иной манере, но слишком хорошо сознавала, что ее репутация теперь висит на волоске и эти ужасные… гадкие люди обладают властью этот волосок перерезать.

— Конечно, — сказала леди Туомбли, поднимаясь на ноги. — Вам теперь есть над чем подумать. Я в этом не сомневаюсь.

— Да у вас лицо просто пылает, — добавил мистер Гримстон. — Хотя, возможно, это из-за пурпурного цвета вашего платья. Вам стоит поискать оттенок более мягкий.

— Я приму ваш совет к сведению, — холодно произнесла Аннабел.

— О, вы должны его принять! — прощебетала леди Туомбли, направляясь к двери. — У Бэзила такой верный глаз на моду. Правда-правда.

И с этим они удалилась.

Почти.

Они только добрались до холла, как Аннабел услышала голос бабушки. Хотя время было… — Аннабел с ужасом посмотрела на часы — половина десятого! Что, ради всего святого, заставило леди Викерс подняться с постели в такую рань?

Следующие десять минут Аннабел стояла у открытой двери, слушая, как бабушка получала евангельские откровения по Гримстону и Туомбли.

Какое счастье, подумала она, выслушать все это заново! В таких полных подробностях. Наконец входная дверь открылась и закрылась. Минутой позже в комнату ворвалась леди Викерс.

— Мне нужно выпить, — объявила она. — И тебе тоже.

Аннабел и не думала спорить.

— Эта раздражающая пронырливая парочка. — Бабушка залпом опорожнила бокал бренди. Затем налила себе второй и сделала глоток. Потом налила бренди Аннабел. — Но они правы, черт бы побрал все на свете! Ты, девочка моя, влипла в неприятности.

Аннабел пригубила бренди. Пить спиртное в половине десятого?! Что бы сказала мама?

Бабушка покачала головой:

— Глупая ты, глупая. О чем ты только думала?

Аннабел надеялась, что это риторический вопрос.

— Что ж, полагаю, лучшего ты не знала. — Она опустошила свой бокал и уселась в любимое кресло. — Тебе повезло, что твой дед — хороший друг графа. Мы еще спасем этот брак для тебя.

Аннабел послушно кивнула, желая…

Желая… Чего, собственно?

Просто желая. Чего-нибудь. Чего-нибудь хорошего.

— Слава Богу, что у Джадкинса хватило здравого смысла доложить мне обо всех твоих визитерах, — продолжала бабушка. — Послушай меня, Аннабел, нет никакой разницы, какого мужа ты выберешь, но хороший дворецкий стоит своего веса в золоте.

Аннабел сейчас меньше всего хотелось думать о дворецком.

Бабушка еще отхлебнула бренди.

— Джадкинс сообщил, что еще раньше здесь были Ребекка и Уинифред.

Аннабел кивнула, сообразив, что имеются в виду леди Уэстфилд и леди Челлис.

— Сейчас визитеры пойдут толпой. — Бабушка, прищурившись, посмотрела на Аннабел: — Надеюсь, ты к этому готова?

Аннабел ощутила, что ее охватывает отчаяние.

— А мы не можем сказать, что нас нет дома?

Леди Викерс только фыркнула в ответ:

— Нет, не можем мы сказать, что нас нет дома. Ты влипла в поганую историю и будешь выходить из нее как настоящая леди. Надо высоко держать голову, вежливо принимать каждого гостя и запоминать каждое слово, чтобы потом на досуге все тщательно проанализировать.

Аннабел села, затем поднялась на ноги, потому что дворецкий объявил о приходе очередных визитеров.

— Допей-ка лучше бренди, — велела бабушка. — Оно тебе понадобится.

Глава 12

Три дня спустя

— Если ты не предпримешь чего-нибудь, чтобы исправить то, что натворил, я больше никогда не стану с тобой разговаривать.

Себастьян поднял глаза от яичницы на исполненное великолепной ярости лицо жены своего кузена. Оливия сердилась не часто, и это было потрясающее зрелище.