Чудо в аббатстве - Холт Виктория

— Я вижу, — ответил с улыбкой Эймос, — что вам нет равных в искусстве кулинарии.

Матушка улыбнулась, и у нее появились ямочки на щеках. Ей приятнее были комплименты ее саду и хозяйству, чем ее внешности, хотя она до сих пор еще прекрасно выглядела.

Отец сказал:

— Она лучшая домохозяйка в Англии. Я брошу вызов любому, кто будет отрицать это. Ведь когда у Дамаск насморк и, кажется, ничто уже не помогает, ее мать дает ей сок лютика, выпив который, она начинает так чихать, что голова сразу прочищается. А я помню, когда у меня были волдыри на ногах, она вылечила их… это тоже был лютик, да?

— Да! — ответила матушка, — Действительно, травы, корни и цветы могут многому научить.

Так мы беседовали о травах, облегчающих боль и употребляемых в пищу. Во время этого разговора принесли письмо от Кейт.

Ее слуги в ярких ливреях были великолепны! По сравнению с ними наши выглядели незаметными. Одно послание было адресовано матушке и отцу, другое мне.

У нас считалось невежливым читать письма за столом. И для меня это было пыткой, ибо я сгорала от желания узнать новости от Кейт. Посланца повели на кухню, чтобы он подкрепился, хотя, как шутливо заметил отец, столь пышно разодетого человека следовало посадить во главе стола.

Разговор продолжался о цветах и овощах, которые, как считала матушка, скоро будут завезены в нашу страну. Матушка заметила, что ей, как и королеве Екатерине, очень нравятся салаты, но в отличии от королевы она не может послать во Фландрию или Голландию за необходимыми растениями.

— Говорят, собираются привезти фламандский хмель и развести его здесь, сказал Эймос Кармен.

— Да, да! — воскликнула матушка. — Я так хочу, чтобы как можно больше новых растений ввозили в нашу страну. Есть так много съедобных корней, например, морковь, турнепс. Это смешно, что мы не можем выращивать их здесь. Но мы будем. Ты помнишь, как к нам приезжал гость из Фландрии? — обратилась она к мужу.

Конечно, отец не забыл об этом.

— Ты, наверное, тоже помнишь, — продолжала моя мать, — что он хотел привезти эти съедобные корни нам. Они здесь очень хорошо приживутся. Почему мы должны быть обделены ими?! Как бы я хотела приготовить из всего этого салат и преподнести его королеве…

Она вдруг замолчала, вспомнив, что королева Екатерина, которая посылала в Голландию за овощами для своих салатов, уже мертва. Мы все умолкли. Я вспомнила, как король и Анна Болейн, одетые в желтое в знак траура, танцевали в день смерти королевы Екатерины. А теперь и сама Анна мертва, и Джейн Сеймур и ходят слухи, что король чрезвычайно разочарован новой супругой.

Казалось, невозможно говорить о чем-либо еще, чтобы не вернуться к событиям, о которых думали все.

Но мне больше всего хотелось уйти из-за стола, чтобы прочитать письмо Кейт.

«Я написала твоим родителям, чтобы они не препятствовали твоему приезду ко мне. Мне необходимо твое общество. Нет состояния более неудобного, унизительного и скучного, если оно не оживляется приступом физической боли, чем беременность. Клянусь, больше этого не случится. Я хочу, чтобы ты приехала и пожила у меня. Ремус согласен. Фактически он даже хочет этого. Он так радуется мысли о ребенке и так гордится собой (в его-то возрасте!), что терпеливо сносит все вспышки моего раздражения. Я не знала, что мне делать, чтобы рассеять эту скуку и облегчить мучения, и вдруг подумала — Дамаск! Ты должна немедленно приехать и остаться до рождения ребенка. Это несколько недель. Не приму никаких отговорок. Если ты, не приедешь, я никогда тебе этого не прощу!»

Вошел отец. В руке он держал письмо от Кейт.

— Ручаюсь, — сказал он, — ты знаешь уже суть дела.

— Бедная Кейт, — ответила я. — Думаю, она не предназначена рожать детей.

— Дорогая моя, но это удел каждой женщины.

— Каждой женщины, кроме Кейт, — возразила я. — Ну, так ехать мне?

— Тебе решать.

— Значит, ты разрешаешь?

Он кивнул, смотря на меня насмешливо и нежно. Впоследствии мне хотелось знать, предчувствовал ли он что-то.

— Я не хочу оставлять тебя, — сказала я ему.

— В положенный срок птицы покидают гнезда.

— Это будет ненадолго, — уверила я его. На следующий день Эймос Кармен уехал, а я занялась приготовлениями к отъезду. Я впервые покидала наш дом. С отвращением я смотрела на свою одежду. Я понимала, что мои платья будут выглядеть очень скромными в великолепном особняке Кейт.