Наперекор судьбе - Стил Даниэла

Аннабелл посмотрела на него с ужасом, понимая, что больше не выдержит ни минуты. Когда она заплакала, доктор строго сказал, что нужно тужиться.

— Тужьтесь, тужьтесь! — повторял доктор. Измученная Аннабелл упала на подушки, лицо ее стало красным как свекла.

Она сделала еще одно усилие, напряглась из последних сил, и в комнате наконец раздался незнакомый крик — крик ее ребенка. Аннабелл плакала, а Флорина облегченно вздохнула. Потом доктор перерезал пуповину, Флорина завернула младенца в простынку и одеяльце и передала матери. Это была девочка.

— Ох… она такая красивая… — По щекам Аннабелл струились слезы. У малышки были точеные черты лица. Доктор предсказал верно: Аннабелл родила в шесть часов вечера. Аннабелл рассматривала девочку и разговаривала с ней. Флорине предстояло обмыть роженицу, но это можно было сделать позже; пока что ее накрыли одеялом. Аннабелл с бесконечной нежностью прижала малышку к груди; материнский инстинкт сработал. Крошечный ангел, лежавший в ее объятиях, был ее единственным родным существом на этом свете и стоил каждого мига боли, которая теперь казалась несущественной.

— Как вы ее назовете? — с улыбкой спросил доктор. Да, у этой женщины нет мужа, но зато теперь у нее есть дитя.

— Консуэло, — ответила Аннабелл. — В честь моей матери. — Потом она наклонилась и бережно поцеловала дочь в макушку.

Это была не девочка, а само совершенство. Здоровая, веселая и покладистая. Ангел, упавший с неба в объятия своей матери. Аннабелл даже представить себе не могла, что так полюбит ее. В момент рождения все, что связывало дочку с ее чудовищем-отцом, исчезло. Она принадлежала Аннабелл и больше никому.

Аннабелл навестила доктора Громона в июле, сразу после начала второй битвы на Марне. Потери на фронтах продолжали расти. Аннабелл терзало чувство вины — в такое время и она должна была находиться возле раненых, а приходилось быть здесь, в спокойном Антибе.

Она по-прежнему намеревалась посещать медицинскую школу и надеялась договориться о возвращении. Перед посещением доктора Громона Аннабелл выстроила свою легенду. Она скажет, что вскоре после приезда в Виллер-Коттерет вышла замуж за британского офицера. Они держали свой брак в тайне, надеясь поехать в Англию и поставить в известность его семью, но ее муж погиб. Поскольку об их браке никто не знал, она решила сохранить свою прежнюю фамилию. Наследников мужского пола в ее семье после гибели брата не осталось, а ей не хотелось, чтобы род Уортингтонов исчез с лица земли. Это звучало, возможно, не слишком убедительно, но Громон то ли поверил ей, то ли сделал вид, что поверил. Он сказал, что девочка чудесная, и разрешил Аннабелл воспользоваться стоявшим на его участке маленьким флигелем, когда в сентябре начнется новый семестр. В школе осталось девять студентов, к которым в сентябре должны были присоединиться трое новеньких. Громон с грустью сообщил, что после отъезда семь ее бывших сокурсников погибли. Он обрадовался, увидев Аннабелл живой, здоровой и похорошевшей после родов. Теперь она выглядела еще более женственной; весной ей исполнилось двадцать пять. Она была готова снова приступить к учебе; Аннабелл ничуть не смущало, что она получит диплом только в тридцать лет. Ей хотелось, чтобы занятия начались как можно скорее. Но ждать оставалось недолго — до начала семестра оставалось шесть недель.

Она решила сохранить за собой дом в Антибе, куда собиралась наведываться при каждой возможности. Но требовалось, чтобы во время занятий за девочкой кто-то присматривал. Аннабелл наняла для этой цели девушку по имени Брижитт. Доктор Громон любезно разрешил им жить во флигеле за чисто номинальную плату. Казалось, все устраивалось как нельзя лучше.

В начале сентября Аннабелл, малышка и Брижитт разместились во флигеле, и на следующий день Аннабелл приступила к занятиям. Она была полна сил и надежд — возвращалась к своей любимой медицине, но теперь у нее была и горячо любимая Консуэло. К тому же теперь и ее профессиональный опыт значительно обогатился — работа фельдшером в Виллер-Коттерете дала ей многое.

Тяжелые бои продолжались весь сентябрь. В это время началась страшная эпидемия инфлюэнцы, бушевавшая как в Европе, так и в Штатах и не щадившая ни военных, ни штатских. Люди умирали тысячами; гибли и дети, и старики. А в конце месяца французы и американцы начали совместное наступление. Через несколько дней части генерала Дугласа Хейга штурмовали линию Гинденбурга и прорвали ее. Шесть дней спустя Австрия и Германия обратились к президенту Вильсону с посланием, предлагая заключить перемирие. Тем временем британские, американские и французские части продолжали преодолевать ожесточенное сопротивление и взламывать глубоко эшелонированную германскую оборону. Противостояние продолжалось еще пять недель.

Одиннадцатого ноября военные действия прекратились. Война, терзавшая Европу четыре с лишним года и стоившая пятнадцать миллионов жизней, закончилась.

Аннабелл слушала новости, держа на руках ребенка, и по ее щекам текли слезы.

Война закончилась, и нормальная жизнь начала медленно восстанавливаться. Мужчины возвращались в родные места, обзаводились семьями, возвращались к прежней жизни и работе. На улицах появились раненые и люди в инвалидных колясках, на костылях и протезах. Но эти люди были хотя бы живы. А тех, кто не вернулся, поминали и оплакивали. Аннабелл часто вспоминала своих бывших сокурсников, погибших на фронте. Она вспоминала не только Марселя, но и Руперта, который изводил девушку в первые месяцы учебы, а потом стал ей добрым другом.

Стали прибывать новые учащиеся, и к весне в школе было уже шестьдесят студентов — серьезных, целеустремленных, желавших стать врачами и приносить пользу людям. Аннабелл продолжала оставаться единственной женщиной в школе. Студенты обожали ее дочь. На первом дне рождения девочки присутствовали все студенты школы. На следующий день малышка сделала свой первый шаг. Она была всеобщей любимицей, и даже суровый доктор Громон таял, увидев ее. Когда Консуэло исполнилось семнадцать месяцев, Аннабелл окончила второй курс.

Медицинская школа стала гостеприимным домом как для Аннабелл, так и для Консуэло; шестьдесят добрых дядюшек были готовы исполнить любой ее каприз. Они делали девочке маленькие подарки, играли с ней, брали на руки или качали на коленях. Консуэло росла чудесным и ласковым ребенком.

Когда хозяева все же решили продать виллу в Антибе, Аннабелл пришлось отказаться от нее. Прощаться с Флориной и Гастоном было жаль, но Брижитт оставалась с ней. Флигель для троих был вполне достаточен.