Мадонна Семи Холмов - Холт Виктория

Пий действительно оказался хорошим другом, правда, порою Пий считал нужным кое в чем порицать Родриго. Он вспомнил письмо, которое Пий как-то ему направил: в том письме он упрекал Родриго в посещении некоего дома, где милые куртизанки услаждали гостей. Среди этих гостей был и молодой и красивый кардинал Родриго.

«Нам стало известно, – писал Пий, – что там происходили непристойные пляски и что не было отказа ни в каких любовных игрищах и что вы вели себя так, как могут вести себя только люди светские».

Родриго покачал головой и улыбнулся, припоминая благоухающие сады Джованни-де-Бичи, пляски, теплые надушенные тела женщин и их соблазнительные взгляды. Он не мог противиться этим женщинам, и они тоже не сопротивлялись.

Да и к упреку Пия тоже вряд ли стоило относиться всерьез: Пий понимал, что у такого мужчины, как Родриго, должны быть любовницы. Смысл письма Пия был в другом: пожалуйста, пожалуйста, кардинал, только не пляшите со срамными девками на публике, а то люди говорят всякое, и это подрывает авторитет святой церкви.

Как же беспечен он был в те славные деньки, как уверен в себе! Он твердо решил извлечь максимум выгоды и из церкви, и из мирской жизни. В церкви он делал карьеру, целью которой был папский трон, но от плотских желаний отказываться не собирался – он был человеком чувственным. В его жизни всегда будут женщины, но, по правде говоря, в этом он не отличается от большинства священнослужителей, которые не воспринимали обет безбрачия всерьез. Как сказал какой-то остроумец, если бы рожденные в Риме дети появлялись на свет в отцовских одеждах, на всех них были бы рясы или кардинальские мантии.

Все всё понимали, однако Родриго, пожалуй, наиболее откровенно предавался плотским утехам.

Но потом он встретил Ваноццу, поселил ее в прекрасном доме, где теперь жили и их дети. Нельзя сказать, чтобы он был верен Ваноцце – да этого от него никто и не ждал, но в течение многих лет она была его фавориткой, и он обожал прижитых от нее детей. И сейчас должен был родиться еще один.

До чего же тяжко ждать! Ему уже пятьдесят лет, а он волнуется как юный двадцатилетний муж, и если б он не боялся слушать крики и стоны Ваноццы, то уже давно помчался бы в ее апартаменты. Впрочем, нужды в этом нет – кто-то постучался в дверь, наверняка с приятным известием.

Перед ним стояла хорошенькая раскрасневшаяся горничная Ваноццы – даже в этих обстоятельствах Родриго не мог не обратить внимания на ее прелести. Надо будет приметить эту девицу…

Она поклонилась:

– Ваше Святейшество… Дитя родилось.

С грацией и порывистостью совершенно молодого человека он бросился к ней и обнял ее своими прекрасными белыми руками.

– Деточка моя, как ты запыхалась! Сердечко так и колотится!

– Да, мой господин. Но… дитя родилось.

– Пойдем, – торжественно объявил он, – поспешим к твоей госпоже.

Он быстрыми шагами устремился вперед, маленькая горничная семенила следом. Она вдруг поняла, что совершенно забыла сообщить ему пол новорожденного, а он не удосужился спросить.

Кардиналу поднесли маленький сверток, он коснулся детского лобика и благословил новорожденного.

Женщины жались по углам, словно боялись, что их обвинят в том, что пол у ребенка оказался не тот.

Дитя было очаровательно, головку украшали светлые кудряшки: Ваноцца подарила ему очередное златоволосое чудо.

– Это девочка, – словно извиняясь, произнесла Ваноцца, глядя на Родриго из просторной постели.

Он приблизился к ней, взял за руку и поцеловал.

– Прекрасная девочка!

– Мой господин разочарован, – устало констатировала Ваноцца. – Он ждал мальчика.

Родриго рассмеялся – смех у него был удивительно музыкальный, заразительный, многим он нравился именно из-за того, как умел смеяться.

– Разочарован? Я? – Он окинул взором собравшихся в комнате женщин. Они осмелели, подошли поближе. – Разочарован тем, что родилась девочка? Но вы все… каждая из вас знает, как я люблю слабый пол, я испытываю к нему такую нежность, какую не способен испытывать к лицам моего пола.

Женщины рассмеялись, и Ваноцца вместе с ними, но острый глаз ее приметил растерянность, которая появилась на хорошеньком личике горничной, когда взор Родриго остановился на ней.

Ваноцца тут же решила, что, как только они вернутся в Рим, она уволит эту девицу – напрасно Родриго на нее заглядывается.

– Значит, мой господин доволен нашей дочерью? – прошептала Ваноцца и сделала знак женщинам оставить ее с кардиналом наедине.