Рождество Желтофиолей - Клейпас Лиза

— Благодарю, но я состоянии сам оплачивать своих любовниц. — Рэйф бросил на отца взгляд, полный отвращения. — Ты так хочешь этого брака, что готов оплатить совращение невинной девушки, чтобы добиться своего?

— Все рано или поздно теряют невинность. — Когда Томас увидел выражение лица Рэйфа, его глаза стали ледяными. — Если ты обманешь всеобщие ожидания и осрамишь меня в этой сделке, я вычеркну тебя из завещания. Это твой единственный шанс. Я лишу тебя наследства и отрекусь от тебя.

— Я понял, — огрызнулся Рэйф.

Глава тринадцатая

«…и про него шла молва, что никто не умеет так чтить и справлять святки, как он. Ах, если бы и про нас могли сказать то же самое! Про всех нас! А теперь нам остается только повторить за Малюткой Тимом: да осенит нас всех Господь Бог своею милостью!»

Закончив читать «Рождественскую песнь в прозе», Ханна подняла голову и увидела восторженные лица детишек и их сияющие глаза. Повисло недолгое молчание. Удовольствие, полученное слушателями от чудесной истории, омрачалось сожалением от того, что она закончилась. Затем дети восторженно захлопали маленькими ладошками, повскакивали и забегали по комнате. Их мордашки были украшены молочными усами и крошками печенья.

Два бесенка залезли к ней на колени, а еще один крепко обнял ее сзади за шею. Ханна подняла глаза, когда к ней подошел Рэйф Боумен. Ее сердце бешено забилось. Она точно знала, что затруднение дыхания никак не было связано с маленькими ручками, обвивавшими ее шею.

Он скользнул взглядом по беспорядку в ее одежде и растрепавшейся прическе.

— Браво! Благодаря вам мы все почувствовали дух Рождества.

— Спасибо, — прошептала она, стараясь не думать о его руках на своей коже, о его губах …

— Мне надо с вами поговорить.

Ханна осторожно сняла малышей с колен и расцепила детские ручки на своей шее. Поднявшись с кресла, она тщетно пыталась привести в порядок платье и разгладить юбки. Даже после глубокого вдоха ее голос звучал испуганно и слабо.

— Я … не думаю, что из этого получится что–то хорошее.

Его взгляд был теплым и открытым.

— И все–таки я хочу с вами поговорить.

В голове всплыли слова из его письма: «Я хочу поцеловать все твои мягкие местечки…»

— Пожалуйста, не сейчас, — прошептала она. Лицо ее пылало, мучительно ныло горло.

Видя ее искаженное мукой лицо, Рэйф смягчился.

— Завтра?

 «Ты мне так нужна!»

— Да, — с трудом выдавила она.

Понимая, что его присутствие лишает ее последних сил, Рэйф стиснул челюсти и слегка поклонился. Казалось, он много чего хотел сказать, слова уже были готовы сорваться с губ, но что–то — сочувствие или, возможно, жалость — помогло ему сдержаться.

— Завтра, — тихо повторил он и вышел.

* * *

Пришли няни и забрали детей. Оцепеневшая от терзаний, Ханна вышла в коридор.

И почему никто не предупредил, что любовь может причинять такую боль?

Ханна все больше убеждалась, что не сможет присутствовать на свадьбе Рэйфа и Натали, пережить дальнейшие события, связанные с их жизнью в браке: рождение детей и семейные торжества. Она будет задыхаться от ревности, отчаяния и обиды, пока они ее не разрушат.

Народная мудрость уверяла, что ей встретится другой мужчина, который заставит забыть о Рэйфе Боумене. Но Ханне был не нужен другой мужчина. Он такой был один!

«Я обречена», — подумала она.

С опущенной головой Ханна брела по коридору, направляясь в свою комнату, где она могла хандрить и плакать в одиночестве. К сожалению, шагая с опущенной головой, нельзя разглядеть, куда идешь. Ханна почти столкнулась с идущей ей навстречу женщиной, которая двигалась характерным размашистым, свободным шагом.

Обе резко остановились, и женщина протянула руку, удерживая Ханну.

— Миледи, — выдохнула Ханна, узнав Лилиан. — Ох … извините… прошу прощения…

— Ничего страшного не случилось, — заверила ее графиня. — На самом деле, я виновата сама. Я торопилась кое–что сказать экономке перед встречей с сестрой и … — Она замолчала и внимательно посмотрела на Ханну. — Вы вот–вот заплачете, — прямо сказала она. — Что–то случилось?

— Нет, — жизнерадостно ответила Ханна, и несколько горячих слезинок покатились по ее щекам. Она вздохнула и снова опустила голову. — Вот фигня. Извините, я должна идти …

— Бедняжка, — сказала Лилиан с искренним сочувствием. Ее, казалось, совершенно не шокировало бранное слово. — Пойдемте со мной. Наверху у меня есть личные покои, где мы сможем поговорить.