Ангел - Линдсей Джоанна

— Тебе не кажется… э… может быть, мы могли бы забыть все это и начать сначала?

— Нет.

Он вздохнул:

— А я другого мнения.

— Но ты мог бы пригласить меня завтра вечером поужинать в городе, и там мы бы все обсудили.

И тут Фрейзер, не удержавшись, снова расхохотался. Маккейли-старший стащил с ноги сапог и швырнул в своего старшего сына.

Дороти заметила:

— Ты как-то странно воспитал его, Маккейли.

— Да знаю я, — пробурчал тот в ответ. — Этот малый будет смеяться даже на собственных похоронах. Ладно, пойдем, Дороти, я провожу тебя до дома, как в давние времена…

Он повернулся к Касси:

— Вы хотите заставить нас выслушать что-нибудь еще, девушка?

Касси не могла сдержать улыбки:

— Нет, сэр. Думаю, я уже сделала здесь все, что смогла.

Ангел открыл дверь амбара и отступил на шаг в сторону. Холодный ночной воздух ворвался в амбар. Маккейли-старший в одном сапоге двинулся к выходу. У самой двери задержался и с уважением посмотрел на Ангела.

— Похоже, мы с вами теперь в расчете, — сказал он.

— А мне кажется, что теперь долг за вами, — ответил Ангел.

Маккейли-старший улыбнулся:

— Может быть, и так. Но удовлетвори мое любопытство, сынок. Как получилось, что тебя зовут Ангелом Смерти?

— Возможно потому, что никто не вышел победителем из схватки со мной.

Маккейли-старшему такое объяснение пришлось по душе, и он, продолжая улыбаться, вышел из амбара. Но его сыновья удалялись без улыбок, стараясь держаться на почтительном расстоянии от Ангела. Дженни подошла к Касси, чтобы обнять ее:

— До сих пор не могу поверить, что все наконец устроилось. Но так или иначе спасибо тебе, Касси.

— Ты же знаешь, что говорят о любви и ненависти. Чаще всего эти чувства идут рядом.

— Знаю, но все же удивительно — мама и Маккейли? Девушки улыбнулись.

— Береги себя, Дженни, и свою новую семью.

— Обязательно. Но теперь, когда все изменилось, ты не должна уезжать.

— Придется, уж если здесь оказалась моя мама. Ты не можешь себе представить, что начнется, если они с папой будут жить под одной крышей.

— Но ведь ты этой ночью просто настоящая волшебница. Почему бы тебе не сотворить еще одно чудо?

— Очень хотелось бы… Но я боюсь вмешиваться в дела своих родителей.

— Ладно, тогда хотя бы пиши мне, — Непременно.

Дженни подбежала к Клейтону, который ждал ее у выхода из амбара. Они вышли, держась за руки. Вспомнив, что ей самой предстоит нелегкое объяснение, Касси тяжко вздохнула. Она поискала глазами родителей и увидела, что мать встает с охапки сена, на которой сидела. Отец облокотился было о клетку, в которой обычно путешествовала Марабелла, но тут же выпрямился и подошел к дочери.

— Как приятно сознавать, что не только у меня все наперекосяк, — с усмешкой заметила Катарина, тоже направляясь к Касси.

— У твоей матери нет чувства сострадания, можешь так ей и сказать, — проговорил Чарльз.

Касси промолчала. Больше всего на свете ей хотелось побыстрее улизнуть от родителей, чтобы подольше сохранить в душе радость победы. А ведь ей еще придется успокаивать свою вспыльчивую мать… Не переставая думать об этом, Касси поспешила к Ангелу.

— Спасибо тебе… — заговорила она, но он перебил ее.

— Дело еще не закончено.

— Не закончено?

— Нет, — убежденно ответил он и преградил родителям Касси выход из амбара.

— Двадцать лет назад вы заключили перемирие в вашей семейной войне, — обратился он к ним. — Может быть, вам уже пора поговорить и о мире? Не хотите ли вы задержаться здесь еще на какое-то время?

— Нет, черт побери, — ответила Катарина.

— Охотно, — сказал Чарльз.

Катарина скорчила кислую гримасу, а Ангел улыбнулся.

Отец жестом предложил Касси и ее мужу выйти из амбара и закрыл за ними дверь.

Разумеется, Катарина тут же забарабанила в дверь, требуя немедленно выпустить ее. Касси в ужасе смотрела на Ангела — он с невозмутимым видом водворил на место деревянную планку, запирая ее родителей в амбаре.

— Тебе не следует этого делать, — запротестовала она.

— Уже сделал.

— Но…

— Прекрати, Касси. Похоже, что пребывание в запертом амбаре освобождает людей от самого дурного, что в них есть. Теперь очередь твоих родителей. Предоставим им возможность найти общий язык.

— Или убить друг друга. Улыбнувшись, он заключил ее в объятия.

— Но где же твой оптимизм, который заставлял тебя вмешиваться в чужие судьбы?

Она не знала, что ответить. Ангел поцеловал ее. Целовал страстно и долго. И Касси была так счастлива, что, когда он оторвался от ее губ, она даже не заметила, что крики, доносившиеся из амбара, прекратились.

— Ступай в дом, милая, — сказал Ангел, подталкивая ее к дому. — Утром можешь их выпустить.

Касси направилась к дому в полной уверенности, что Ангел последует за ней. Но она, ошиблась. Вскочив в седло, он исчез из ее жизни.

На следующий день Касси не уехала из Техаса, хотя еще совсем недавно собиралась сделать это. Всю ночь она провела в кресле в гостиной, где заснула, ожидая прихода Ангела. Разбуженная солнечными лучами, лившимися из окна, она первым делом направилась в его комнату и обнаружила несмятую постель. Переметные сумы, стоявшие в углу комнаты, исчезли; ничто больше не указывало на то, что он жил здесь.

Тогда она бросилась в конюшню, где увидела то, к чему внутренне уже приготовилась. Его конь тоже исчез. Итак, Ангел уехал. Касси села и заплакала.

Немного успокоившись, она вытерла глаза и, немного поразмыслив, решила, что все равно не осмелилась бы попросить Ангела остаться, даже если бы имела возможность сделать это. Отказ был бы для нее слишком тяжелым ударом. Ей следовало радоваться, что она избежала подобного унижения. Только почему мысль об этом не принесла ей никакой радости?

С трудом переставляя ноги, Касси приблизилась к амбару, ужасаясь одной мысли о том, какой шквал гнева обрушит сейчас на нее мать. Да и не хотелось снова говорить с Катариной об Ангеле, во всяком случае сейчас. Но она получила маленькую передышку, потому что ее родители спали — мирно лежали рядышком на охапке сена.

Касси не стала думать о том, что они, вероятно, помирились. Просто оставила их в амбаре, приоткрыв дверь, и вернулась в дом. Но к тому времени когда она приняла ванну и переоделась в свежее платье, мать уже стучала в дверь ее комнаты.

— Довольно гнусную шутку ты сыграла со своей матерью, Касси, — были первые слова Катарины.

— Знаю, — бесстрастно произнесла Касси, опускаясь в кресло, сидя в котором она обычно читала. — Лучше бы я сама заперлась там с Ангелом.

— О, только не это. Твой отец высказал совершенно правильную мысль: он не хочет оставлять тебя наедине с этим человеком.