Несущая свет. Том 1 - Гиллеспи Донна

Когда Витгерн шел по лабиринту проходов между расставленными в беспорядке шатрами, устремив свой взгляд на вершину холма, где стоял внушавший трепет шатер вождя, из-под крытого оленьей шкурой навеса высунулась волосатая рука и схватила его за предплечье.

— Привет, друг! Если ты все еще хоть чей-нибудь друг, конечно. Ты же теперь всех сторонишься. Но скажи, почему он призвал к себе только тебя и больше никого из нас?

— Зигвульф, шут, не просыхающий от хмеля, отпусти меня сейчас же!

Взгляд Зигвульфа выражал откровенную насмешку, даже издевку. Еще бы! У него самого в отличии от неполноценного Витгерна был богатый выбор невест из благородных семей. Его дом огласится веселыми криками детей, его бочонки наполнятся до краев медом, в то время как дом Витгерна будет холоден и пуст.

Зигвульф был мускулистым, крепко сбитым мужчиной с грубыми чертами лица. Его большой, неправильной формы нос выглядел так, будто его вылепили из мягкой глины и, прежде чем обжечь, нечаянно приплюснули рукой. Кожа Зигвульфа задубела от бурь и непогод, словно звериная шкура на его навесе. Казалось, его всклокоченную черную бороду можно расчесать только железным гребнем — любой другой просто сломается. Сейчас в ней торчали мелкие косточки какой-то птицы, которую он недавно ел. В его черных глазах всегда тлел огонь, готовый вмиг вспыхнуть грозным пожаром при малейшем намеке на оскорбление. Говорили, что его дерзость граничит с безумием. Это было существо в высшей степени импульсивное, не способное рассуждать и руководствоваться рассудком. Поэтому Витгерн редко разговаривал с ним, если не считать разговором короткий обмен несколькими словами.

Зигвульф искоса взглянул на Витгерна.

— Клянусь Хеллем, Витгерн, я просто не знаю, что мне делать: похлопать тебя запросто по спине или принести тебе с благоговейным почтением лошадь в жертву!

Зигвульф ухмыльнулся широкой ухмылкой, как бы призывая Витгерна оценить его остроумие. Но тот в ответ на последнее замечание бросил на него только гневный пронзительный взгляд. За последние дни он наслышался много пошловатых шуточек по поводу схожести своего лица с лицом одноглазого бога Водана.

— Если тебе что-нибудь надо от меня, говори и проваливай, — зло бросил Витгерн.

— Помоги нам! Вот все, что я могу тебе сказать. Надежда только на тебя одного. Скажи ему, что Видо бесстыдно день и ночь старается переманить его людей на свою сторону. Скажи ему, что его люди громко требуют возможности говорить с ним. Неужели я должен прежде продать себя в рабство для того только, чтобы он позвал меня в свой шатер, как зовет за день десятки рабов? — Зигвульф приблизил свое лицо к лицу Витгерна, и того затошнило от запаха перегара. — Ты уже знаешь, что Гейзар предал нас? Этому жрецу звон серебра мешает слышать голос богов. Он лишил нас половины наших богатств.

— Он принес дар богам? И ты считаешь, что жертва была чрезмерной?

— Тысяча голов скота, тысяча овец и тысяча золотых колец, — все это утопили в Рейне. Золото за Херту, так надо полагать. Никогда ни одна мать не причинила своему сыну большего зла.

— Ты пьян. Попредержи-ка свой нечестивый язык, пока кто-нибудь не вырвал его. — Витгерн отвернулся, бормоча себе под нос: — Сын черного пса. Если бы у Видо начался падеж скота, и погибли бы все его родичи, Гейзар не потребовал бы от него ничего, кроме курицы, глиняного горшка и костяного шипа от плаща рабыни. Мы разорены!

— Витгерн, мне очень жаль тебя, клянусь, — произнес Зигвульф. И хотя все это было сказано искренне, слова его прозвучали, как насмешка — как будто он передразнивал чьи-то сочувственные речи. Таким уж был этот Зигвульф — он, пожалуй, скорее позволил бы поджарить себя на сковородке, чем проявил мягкосердечие. — Я никогда не завидовал той любви, которую Бальдемар изливал на тебя — ты должен знать об этом. И я изо всех сил противился бы вступить в брак с его драгоценной дочерью. Клянусь, если бы он предложил мне такую честь, я б не задумываясь тут же отказался от нее.

Огромным напряжением воли, от которого дрожь пробежала по всем его членам, Витгерн сдержал себя, подавив желание нанести сокрушительный удар в это омерзительное самодовольное лицо.

— Если в твоей голове сохранилась хоть капля ума, ты заткнешься и будешь держать свой язык за зубами, — тихо сказал он.

И тут оба вздрогнули от неожиданно раздавшегося резкого звука рога, в который трубили у подножия холма. Затем послышалась скрежещущая неритмичная музыка, разорвавшая утреннюю тишину долины. Витгерн выпрямился и взглянул в ту сторону, откуда раздавался шум.