Китти - Чаллинор Дебора

Пробежав по песку, Эдвард приблизился к одной из лодок, потрогал украшенный причудливой резьбой нос, а затем восхищенно побежал к корме.

— Голубиные перья! — прокричал он. — Означает ли это, что началась война?

— Очень надеюсь, что нет, — ответила Китти.

Услышав пение, Китти развернулась в сторону гавани, необычно густо усеянной судами, покачивающимися на невысоких волнах. На ветру реяли национальные флаги. Приставив ко лбу затянутую в перчатку руку, чтобы заслонить глаза от утреннего солнца, встающего над холмами Корорареки, Китти прищурилась. К берегу приближалась огромных размеров ладья, богато украшенная перьями, прикрепленными к изящным резным бортам. В ладье сидело около сотни людей. Две трети из них гребли, в то время как остальные разместились в самом центре судна. Все придерживались ритма, задаваемого тремя мужчинами, стоявшими между гребцами. Никогда еще Китти не слышала ничего более бодрящего и воодушевляющего.

— Кто это? — спросила она, крепко удерживая за рукав Эдварда, который мог выкинуть какой-нибудь фортель от переполнявшего его восторга.

Прикрыв глаза рукой, Саймон посмотрел на ладью:

— Может, Тамати Нене? Или Хоне Хеке? Не могу разглядеть. Но наверняка кто-то важный.

Дрожь пробежала по спине Китти при упоминании имен столь могущественных вождей. Ладья почти вплотную подошла к берегу, и Китти потянула Эдварда и девочек назад. Несколько дюжин человек спрыгнули в воду и принялись затаскивать огромную ладью на берег. Им помогали люди, спустившиеся с лужайки возле дома Басби.

— Хоне Хеке, — тихо произнес Саймон, когда на берег ступил величественного вида маори. — Он живет внутри страны. Должно быть, он приплыл сюда по реке Кавакава.

Лицо могущественного вождя племени Нга Пухи полностью покрывала татуировка. С его ушей свисали массивные серьги из кости и нефрита, в волосах виднелись черные и белые перья гуйи, а на плечи была накинута роскошная накидка. Он пересек пляж и направился вверх по холму к дому Басби, сопровождаемый многочисленной свитой и своей высокопоставленной женой, ухо которой украшало целое птичье крыло.

Китти во все глаза смотрела, как вождь проходит мимо, и едва не лишилась чувств, когда он коротко кивнул ей. Китти слышала истории о Хоно Хеке. Он был доблестным воином, хотя и принял христианство и имел огромное влияние на свой народ. Если он прибыл сюда с намерением подписать договор, то, несомненно, большинство вождей последуют его примеру, если только несогласные маори — в том числе и Тупеху — не явятся к нему, чтобы разубедить.

Саймон вытащил из кармана часы.

— Может, вернемся? Мы ведь не хотим пропустить самое интересное.

— Я хочу есть, — сказала Грейс.

— Ну хорошо, я надеюсь, у нас хватит времени, чтобы раздобыть тебе поесть, — заметил Саймон.

Захлопав в ладоши, Грейс побежала вверх по холму, преследуемая братом. Элис быстро шла за ними, изо всех сил стараясь не поддаться всеобщему возбуждению.

Китти и Саймон нагнали детей у лотков с разнообразной снедью, расставленных предприимчивыми торговцами и местными жителями. Здесь были холодные пироги, хлеб и жареное мясо. Кое-кто из лоточников торговал ромом, элем, крепким портером и бренди, специально привезенными из Сиднея, к вящему неудовольствию миссионеров.

— Я хочу пирог и кружку эля, — сказал Эдвард.

— Ну уж нет, — ответила Китти. — Только пирог. — Пошарив в сумочке, она протянула мальчику несколько монет. — Вот, держи. И поделись с сестрами. Только не потеряйся, ты меня слышишь?

— Не потеряюсь! — крикнул через плечо мальчик и поспешил к лотку с пирогами.

Китти заметила, что маори, значительно превосходящие европейцев по численности — на одного европейца приходилось по меньшей мере десять аборигенов, — тоже готовились к празднеству. Рядом с ямами, в которых начинал потрескивать огонь, лежали несколько дюжин свиных туш, пучки зелени и кучи картошки и кумары^[13]. Вечером мясо вытащат из углей и будут раздавать всем желающим. Китти очень любила приготовленную на углях еду, хотя Сара и не позволяла ей ее есть. Она считала, что мясо, завернутое в старые грязные листья и приготовленное на огне, не слишком гигиеничная пища.

Лужайка перед домом Басби была заполнена до отказа. Полдюжины полицейских, прибывших вместе с Хобсоном из Сиднея, важно разъезжали взад и вперед, их кони распугивали зевак, а их ослепительную алую униформу могли затмить разве что наряды проституток. В своих ядовито-зеленых, желтых и синих платьях они бросались в глаза, словно попугаи в стае неприметных воробьев. Саймон доброжелательно снял шляпу, когда одна из них подмигнула ему.