Сладкая месть - Мартин Кэт

Она думала, где он и удалось ли им с Такером избежать бури, поднявшейся после выстрела. Она подумала о Рейне, жив ли он? У нее перехватило горло, когда она вспомнила его бледное, неподвижное тело, его прерывистое дыхание, текшую на ковер кровь. Она вспомнила о нем, и у нее защемило сердце, ей захотелось плакать, но слезы не шли. С той минуты, как ее схватили, Джо не уронила ни слезинки. Она слишком оцепенела, чтобы заплакать, слишком отчаялась.

Даже теперь, когда она услышала приближающиеся шаги, Джоселин чувствовала себя слишком слабой, чтобы подойти к двери. В ржавом замке заскрежетал большой ключ.

— Выходи-ка, крошка. Тут к тебе пришли. Она сжала в руках одеяло, пронзенная неожиданной надеждой, и вышла за дверь. Стук ее сердца громко отдавался в ушах. С Рейном все в порядке? И он рассказал правду о том, что случилось? И они пришли, чтобы освободить ее?

У нее безумно колотилось сердце, пока ее вели ко входу в тюрьму, мимо голодных толп в переполненных камерах, вдоль сырых и грязных коридоров, в которых воняло хуже, чем в сточных канавах, ее руки дрожали от неуверенности, но сердце ожило от надежды и ожиданий.

Но когда она увидела, что посетитель — Броуни, увидела углубившиеся морщины на его измученном лице, она поняла, что надежды не оправдались.

— Броуни!

Она подбежала к нему, едва охранник закрыл дверь, заперев их вдвоем. Броуни обнял ее. У Джо на глаза навернулись слезы, но сейчас было не время давать им пролиться.

— С тобой все в порядке, детка? Они тебя не тронули? Тебе не сделали больно?

Да, чуть не крикнула она. У меня болит сердце. Боль просто невыносима. Но она не могла рассказать ему о своей ужасной боли. Не могла сказать, что ее горе и ужас заключения почти убийственные.

Она покачала головой и попыталась улыбнуться.

— Нет, они меня не тронули. Это ты заплатил за меня?

Он невесело улыбнулся.

— Взял деньги у его треклятого сиятельства. Мы с Таком собирались стибрить их, если вдруг что-нибудь не заладится. И вот оно и не заладилось.

— А Рейн… — у нее перехватило дыхание. Она кусала губы, чтобы они не дрожали. — О-он умер?

Ее сердце, казалось, остановилось, пока она ждала ответа.

— Нет, черт побери, — сказал Броуни. — Ты почти убила его, но он силен.

— Я не стреляла в него!

Я люблю его!

— Я бы ни за что не сделала ему больно. Я думала, что ты это понимаешь.

Броуни минуту пристально разглядывал ее.

— Ты не стреляла в этого сукина сына?

— Нет, конечно, нет.

И он жив! Ее сердце забилось спокойнее впервые за эти дни.

— Но если не ты, то кто, черт побери?

— Я… я не знаю. Честное слово, я думала об этом, но теперь, когда я хорошо его знаю, я не думаю, чтобы кто-нибудь хотел убить его.

— Но тем не менее кто-то чертовски хочет его убить.

Кто стрелял в Рейна? Она пребывала в слишком большом оцепенении, чтобы размышлять над этим. Конечно, есть Стивен Барлетт, может, еще актриса, любовница Барлетта. Или леди Кэмпден в припадке ревности.

— Я не знаю, кто это сделал, Броуни, но если Рейн не умер, он может сказать им, что это не я, — она вцепилась ему в руку с новой надеждой. — Понимаешь, Броуни? Это все — ужасная ошибка, и как только Рейну станет лучше, он все уладит.

Надежда разгоралась все ярче. Рейн поправится. Она выберется из этого адского места, Рейн придет за ней и все будет так же прекрасно, как было до сих пор.

Броуни откашлялся. Он выглядел несколько неуверенно, но Джо не обращала на это внимания. Рейн жив. Жив! Все остальное не имеет значения.

— Я позабочусь, чтобы охрана получила еще денег. Чтобы хватило на то, чтобы дождаться перемен. А эти гроши прибереги для себя. Никогда не знаешь, когда они могут пригодиться.

Она засунули деньги в вырез платья.

— Ты сказал, что взял деньги у виконта. А как ты узнал, где они лежат?

— Нетрудно догадаться. Ясно, что он где-то держал пару соверенов, скорее всего — в кабинете. Я бы не стал их трогать, если бы между вами все было ладно.

— Они не знают, что ты их украл? У вас с Таком все в порядке?

— Парнишку я не видел. Мы вместе рванули на улицу, едва увидели, что началась заварушка.

Броуни зацепил пальцем за пуговицу своей рубашки и потянул ее.

— Не думаю, чтоб нас искали. Констебль считает, что ты одна виновата. Но не бось, я буду держать ухо востро.

— Все уладится, Броуни. Нам только нужно молиться, чтобы Рейн поправился.

Мужчина тронул ее за щеку. Она ощутила мозоли и старый шрам на его руке.