Десять причин для любви - Куин Джулия

— Мы очень рады вам, — твердо сообщил он.

— Что, собственно, произошло там, в гостиной? — поинтересовалась Оливия, спускаясь на тротуар.

Себастьян поглядел на мисс Уинслоу, которая с решительным видом уставилась на дерево.

— Я никак не могу это обсуждать, — произнес он, оборачиваясь к Оливии. — Это слишком мучительно.

Ему показалось, что он услышал, как мисс Уинслоу тихо фыркнула. Нет, ему, безусловно, нравилось ее чувство юмора.

— Хорошо, — не стала настаивать Оливия и сделала отстраняющий жест рукой: — Вперед. Я, как сопровождающая, пойду несколько позади.

— Это так называется? — уточнил он. После того как она поймала его на неточном употреблении какого-то слова, она не имела права на неподходящие выражения.

— Если это и не так, то будет так, — твердо объявила она.

У Себастьяна было на это множество вариантов ответа, но, к несчастью, все они раскрывали бы его тайное занятие. Однако поскольку он по природе своей не мог пропустить ее утверждение без какого-либо комментария, в чем— то уязвляющего Оливию, Себ обратился к мисс Уинслоу и сказал:

— Это впервые она так решительно настроена.

— Вот как? — Мисс Уинслоу обернулась к Оливии с очаровательно растерянным видом.

— Ведь у нее роль дуэньи, — разъяснил он, беря ее под руку. — Она пытается произвести на вас впечатление.

— Я все слышу!

— Конечно, как же иначе, — согласился он. А потом склонился к мисс Уинслоу и прошептал ей на ушко: — Нам придется очень постараться, чтобы от нее отделаться.

— Себастьян!

— Не спеши, Оливия! — крикнул он. — Держись несколько сзади.

— Это как-то неправильно, — очаровательно надула губки мисс Уинслоу. Глядя на них, Себастьян задумался, каким образом можно превратить эту милую гримаску в еще более соблазнительную… или соблазняемую.

— Хм-м… — пробормотал он.

— Она же не какая-то престарелая незамужняя тетушка. — И воскликнула затем: — Леди Оливия, пожалуйста, не надо отставать и скорее присоединитесь к нам!

— Я абсолютно уверена, что Себастьян этого совсем не хочет, — сказала Оливия, но Себ заметил, что ее походка стала живее, и вскоре она поравнялась с ними.

— Не волнуйтесь, друг мой, — обратилась она к нему. — Леди Викерс отдала мне свою газету. Я найду удобную и уютную скамейку и посижу там, а вы можете прогуливаться. Сколько хотите.

Она достала газету и протянула ему, явно предлагая, чтобы он ее понес. Себ так и поступил. Он никогда не спорил с дамами, кроме тех случаев, когда это было абсолютно необходимо.

Они гуляли по парку, мирно беседуя ни о чем особенном, и, верная своему слову, Оливия скоро нашла скамейку и перестала обращать на них внимание. Или, по крайней мере, удачно притворилась, что делает это.

— Сделаем круг? — спросил он мисс Уинслоу. — Нетрудно вообразить, что это такая огромная гостиная, которую можно обойти по периметру.

— Хорошая идея. — Она оглянулась на Оливию, сосредоточенно читавшую газету.

— О, не волнуйтесь! Она наблюдает за нами.

— Вы так думаете? По-моему, она целиком погрузилась в чтение.

— Моя дорогая кузина великолепно может читать и одновременно шпионить за нами. А еще способна при этом рисовать акварелью пейзаж и управлять оркестром. — Он наклонил голову в сторону мисс Уинслоу. — Женщины, как я узнал по жизни, могут делать по шесть разных вещей одновременно, не переводя при этом дыхание.

— А мужчины?

— О, мы гораздо более тупые! Просто чудо, что мы можем еще одновременно ходить и говорить.

Она рассмеялась и кивком указала на его ноги:

— Вам это, кажется, отлично удается.

Он притворился удивленным:

— Действительно, только поглядите: должно быть, я совершенствуюсь.

Она снова рассмеялась прелестным грудным смехом. Он улыбнулся ей, потому что именно так и реагирует джентльмен, когда леди смеется в его присутствии. На мгновение он забыл, где находится. Деревья, трава, весь мир отошли куда-то на второй план: он видел только ее личико, ее улыбку и ее губы, такие розовые и сочные, так изящно изгибавшиеся в уголках.

Его тело стало наполняться легкими головокружительными ощущениями. Это не было вожделение или просто желание. Он знал, как проявляют себя эти чувства. Это было нечто иное. Возможно, возбуждение… А может, предвкушение… хотя он не мог сообразить, предвкушение чего именно. Они всего-навсего прогуливались по парку. Однако он никак не мог отрешиться от ощущения, что его ждет впереди нечто очень заманчивое.