Невинное развлечение - Куин Джулия

Оливия повернулась к Гарри.

— А Вы тогда уже служили?

Он кивнул, и указал головой на Себастьяна.

— Мы оба как раз тогда добыли себе патенты. Мы находились в Испании, под командованием Веллингтона.

— Я не знала, что вы вместе служили, — заметила Оливия.

— В восемнадцатом гусарском, — гордо ответил Себастьян.

Воцарилась неловкая тишина, поэтому Оливия сказала:

— Как замечательно. — Казалось, это именно тот комментарий, которого они от нее ожидали, а Оливия уже давно обнаружила, что в подобных ситуациях стоит делать именно то, чего от нее ждут.

— Помнится, Наполеон говорил, что гусар, доживший до тридцати — это чудо, — пробормотал принц. Он обернулся к Оливии и продолжил: — У них репутация… как бы это сказать… — Он сделал несколько круговых движений пальцами у себя перед лицом, будто это могло подстегнуть его память. — Безрассудных, — неожиданно произнес он. — Да, именно так.

— Такая жалость, — продолжал он. — Они считаются храбрецами, но чаще всего… — тут он резко провел ладонью по своей шее, — их убивают.

Он посмотрел на Гарри и Себастьяна (в основном на Гарри) и вкрадчиво улыбнулся.

— Вам приходилось убеждаться в правдивости этого заявления, сэр Гарри? — спросил он тихо и недобро.

— Нет, — ответил Гарри.

И больше ничего. Просто «нет».

Взгляд Оливии перебегал от одного мужчины к другому. Никакой другой ответ Гарри — ни протест, ни язвительный комментарий — не смог бы разозлить принца сильнее.

— Я слышу музыку? — спросила она.

Но никто не обратил на нее внимания.

— Сколько вам лет, сэр Гарри? — спросил принц.

— А сколько вам лет?

Оливия нервно сглотнула. Определенно, такие вопросы принцам не задают. Да еще таким тоном. Она попыталась обменяться взглядами с Себастьяном, но тот сам наблюдал за диалогом.

— Вы не ответили на мой вопрос, — угрожающе произнес Алексей, а его телохранитель грозно изменил позу.

— Мне двадцать восемь, — ответил Гарри, а потом, после демонстративно длинной паузы добавил, — ваше высочество.

Губы принца Алексея изогнулись в скупой улыбке.

— Ну что ж, тогда у нас есть еще два года, чтобы сбылось предсказание Наполеона, не так ли?

— Только если вы планируете объявить войну Англии, — беззаботно ответил Гарри. — А то я уволился из кавалерии.

Несколько, показавшихся бесконечными, мгновений мужчины мерили друг друга взглядами, и вдруг принц Алексей расхохотался.

— Вы забавляете меня, сэр Гарри, — однако тон его резко противоречил смыслу слов. — Нам с вами стоит еще как-нибудь попикироваться.

Гарри кивнул, изящно и вполне почтительно.

Принц накрыл своей рукой пальцы Оливии, все еще державшей его под руку.

— Однако это случится позже, — закончил он с победной улыбкой. — После того, как я потанцую с леди Оливией.

С этими словами он развернулся к Гарри и Себу спиной и увел свою спутницу.

* * *

Двадцать четыре часа спустя Оливия чувствовала себя совершенно вымотанной. Она вернулась с бала у Моттрамов только в четыре утра, но мать не дала ей выспаться, потащив вместо этого на Бонд Стрит на последнюю примерку парадного платья для церемонии представления принцу. Потом утомленного путника тоже не ждал отдых, поскольку пришлось отправляться на эту самую церемонию представления, что Оливии казалось полной бессмыслицей, поскольку она уже провела в компании принца большую часть вчерашнего вечера.

Разве можно «представить» людей, которые уже знают друг друга?

Она с родителями поехала в резиденцию принца Алексея — отведенные ему комнаты в доме посла. Все прошло ужасно пышно, ужасно формально и, честно говоря, ужасно скучно. Ее платье, под которое пришлось надеть корсет, выглядело бы гораздо уместнее в прошлом веке. Оно было жутко неудобное и жаркое — а голые руки при этом отчаянно мерзли.

Похоже, русские не верят в идею отопления домов.

Все это безобразие длилось три часа, ее отцу пришлось выпить огромное количество чистого спирта, и он просто засыпал на ходу. Принц поднес рюмку и ей, но отец, уже успевший разок пригубить из своей, немедленно вырвал ее из рук Оливии.

Предполагалось, что этим вечером Оливия выйдет в свет еще раз — леди Бриджертон давала небольшой прием — но она объявила, что валится с ног от усталости, и к ее огромному удивлению, мать не настаивала. Оливия подозревала, что мама и сама устала. А отец вообще был не в состоянии куда-либо идти.