Зачарованные - Харт Кэтрин

— Мы с парнями решили завтра немного поохотиться — ждем гостей из соседних селений, надо запастись провиантом. Вот и надену ее.

— Так ты уходишь на целый день? — не без тревоги спросила Никки.

— Если хочешь, я никуда не пойду, — успокоил он ее. — Ты что, боишься остаться на день одна?

— Да нет… Просто буду беспокоиться… Но мне не хотелось бы выглядеть испуганной квочкой. Я и ногой не ступлю за пределы деревни, а если возникнут какие трудности, обращусь к Конах и ее семейству, они не бросят меня, я уверена. Скажи, ты ведь вернешься еще до того, как стемнеет?

— Скорее всего, так и будет. Не тревожься и ничего не бойся, маленькая гусыня. Я вернусь, и все будет прекрасно. Надеюсь раздобыть новые оленьи шкуры, чтобы тебе было из чего шить, — договорил он, не удержавшись от своей обворожительной усмешки.

Она тоже заставила себя улыбнуться:

— Была, не была! Уж как-нибудь я наберусь сил дождаться тебя!

На следующий день, ближе к вечеру, Никки готовила рагу из кролика, приправив его зеленью одуванчика и кукурузным хлебом и надеясь, что на сей раз ей не удастся испортить кушанье. Помешивая варево в котелке, она беспокоилась только об одном, чтобы на вкус оно оказалось лучше, чем на вид, и даже не заметила, как в вигвам вошел Серебряный Шип.

— Женщина, у тебя неприятности, — пророкотал он с порога.

Вздрогнув от неожиданности, Никки обернулась. То, что предстало ее взору, заставило ее челюсть отвиснуть, а глаза расшириться от удивления. Лицо Серебряного Шипа было красным, выражение его не предвещало ничего, кроме готовой разразиться бури. Но даже не это повергло Никки в оцепенение, а его новая рубаха. Если еще сегодня утром она хоть и плотно облегала тело, но все же не стесняла движений, то сейчас буквально сковала его панцирем, воссоздавая своей поверхностью весь рельеф его мускулатуры, а искривленная линия бахромчатого низа поднялась, обнажив пупок. То, что раньше прикрывало плечи, теперь стиснулось вокруг шеи, а разрез впереди, под подбородком, удушающе держал его за горло. Ярко-голубой буревестник, составленный ею из перышек слепой утки, теперь, казалось, тоже готов душить его своими деформированными крыльями.

Раздираемая противоречивыми чувствами — смехом и ужасом, — Никки, наконец, обрела дар речи и воскликнула:

— Что ты сделал со своей рубахой?

— Что я сделал с рубахой? — прогрохотал он. — Лучше скажи, что ты с ней сделала? Разве Конах не говорила тебе, что сначала надо хорошенько продубить кожу, а уж потом только шить из нее рубахи мужьям!

— Я… Торн, я дубила! Я старалась, но…

— Наверное, ты плохо старалась, у тебя, как видно, просто не хватило терпения, — гневно обличал он супругу. — Сделай ты все как надо, меня не сдавило бы так, стоило мне промокнуть!

— А ты промок, да? Что случилось?

— Оступился на камне, когда переходил реку. Да это бы ничего, если бы твоя рубаха, подсохнув на солнце, не принялась выдавливать из меня жизнь!

Все! Больше Никки не могла сдержаться. Ее обуял такой взрыв веселья, что она в изнеможении откинулась назад и присела на корточки. Начав, остановиться она уже не могла. Смех ее подчас переходил в вой, а из глаз против воли брызнули слезы.

Грозовые раскаты в его голосе многократно усилились:

— С меня на сегодня достаточно юмора, жена! Мои товарищи уже здорово повеселились на мой счет, времени у них было достаточно.

Ослабев от смеха, Никки слабо замахала в его сторону рукой.

— Ох, не… не заводи корову, некому будет и мычать! Потерпи немножко, это весьма полезно для души, особенно такому важному господину, как ты.

— Ты что, назло мне так говоришь? Мало я сегодня натерпелся насмешек от своих дружков?

Он просто кипел, выходя из себя, его серебряные глаза разгорались все ярче. Видя это, Никки зашлась в новом приступе смеха. Она смеялась так, что казалось, вот-вот задохнется, хохот буквально душил ее. Взглянув на него, она увидела, что он навис над нею, с нетерпением ожидая ответа.

— Я не назло тебе говорю, Торн, и смеюсь не назло… Просто не могу остановиться, как взгляну на тебя, так опять… Ох!.. Не сердись… И брось ты свою важность, вспомни, что ты всего-навсего человеческое существо, а не бог какой-нибудь, хоть и обладаешь волшебными силами. Ну, ошиблась я, но я же честно в этом призналась.

Он немного успокоился, но продолжал хмуриться.

— Надеюсь, что такая ошибка больше не повторится.

— О, торжественно обещаю тебе это, мой гордый индеец! — совершенно серьезно проговорила она, в клятвенном жесте подняв руку, но не удержалась и вновь разразилась буйным смехом.