Желание и честь - Райс Патриция

Легкое прикосновение к ее груди, когда он ложился рядом с ней, вызвало у Диллиан неведомое доныне возбуждение, и она изогнулась, прося его ласк. Она видела в его глазах желание и боль, но искала что-то еще, спрятанное в глубине этих глаз.

– Может, ты и презираешь военных, но в храбрости не уступаешь солдату, – хмыкнул он. – И слишком доверчива. Иди ко мне. Я не хочу больше ждать.

Его слова испугали ее, но она подчинилась. Эффингем целовал и ласкал ее грудь. Когда она немного расслабилась, он взял в губы сосок. Диллиан словно ударило током, и она чуть не вырвалась из его рук. Маркиз продолжал ласки, пока она не почувствовала, что тает как воск. Их тела горели в пламени страсти. Она замерла, почувствовав, как он коленом раздвигает ей ноги, но он, схватив ее за запястья, прильнул к соскам. Она расслабилась и отдалась во власть наслаждения. И тогда он вошел в нее.

Диллиан вскрикнула, но Гэвин зажал ей рот поцелуем. Поцелуи успокаивали ее. Он лежал неподвижно, и Диллиан увидела, что он наблюдает за выражением ее лица.

– Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, – очень серьезно произнес он, как бы подтверждая, что она окончательно уступила ему. Но когда он снова начал целовать и ласкать ее, Диллиан закрыла глаза, и наслаждение заглушило все мысли.

Она ухватилась за его мускулистые плечи и приподняла бедра, чувствуя, как по его телу пробегает дрожь от неутоленного желания. На этот раз он вошел так глубоко, что Диллиан подумала, что у нее разорвутся внутренности. Затем он рывком вышел из нее, и его семя хлынуло на простыни.

Странно, но она почувствовала себя покинутой. Она должна была бы благодарить его за заботу о ней, но ощущала пустоту, словно оказалась бесполезной, брошенной и оскверненной.

Ей хотелось отвернуться, но тяжесть его тела не позволяла даже пошевелиться. Она не могла поверить, что Диллиан Уитнелл, которую она знала, лежит голая с мужчиной, навеки погубив свою репутацию. Она пыталась сдержать слезы стыда. Она никогда не жалела о сделанном и никогда не плакала.

Он повернулся на бок и, положив руку ей на грудь, удерживал ее.

– Я полагал, что у тебя есть какой-то опыт, – грубо заменил он.

– Мне причиняли боль и раньше, – холодно ответила она. Эта холодность предназначалась не ему, а всем другим мужчинам, смотревшим на нее как на лошадь, которую можно приласкать или огреть кнутом, в зависимости от настроения. А может быть, в некоторой степени и ему – за то чувство неудовлетворенности, которое она ощутила.

– Я не сделал тебе больно, – напомнил он. – Первый раз это не очень приятно. Мешает осторожность. Я покажу тебе, как надо предохраняться. Если ты собираешься вести такой образ жизни, ты должна знать способы.

Она чувствовала себя униженной, уничтоженной, низвергнутой до положения уличной шлюхи.

– После вас у меня никого не будет, – процедила она сквозь зубы.

– Думаю, ты сердишься потому, что тебе не было так хорошо, как мне.

Он просунул руку между бедер, нежно погладил ее, и тело Диллиан невольно откликнулось на его прикосновение.

– После двадцатипятилетнего воздержания тебе, должно быть, хочется этого сильнее, чем мне, – прошептал он ей на ухо, прежде чем снова принялся целовать ее.

Диллиан пыталась сопротивляться, но он обладал несомненным искусством обольщения. Его язык овладел ее ртом, умелые пальцы ласкали каждый скрытый уголок ее тела, от нежных прикосновений его губ набухали ее соски.

– Милорд, пожалуйста, – прошептала она, стыдясь своей просьбы.

– Гэвин. Меня зовут Гэвин. Называй меня по имени.

Его палец проник в то место, к которому не осмеливалась прикасаться она сама, и желание стало таким невыносимым, что спорить у нее не было сил.

– Гэвин, – торопливо прошептала она.

– Очень хорошо.

Он дразнил ее своими ласками, пока она, изогнувшись, не вскрикнула, когда что-то взорвалось у нее внутри, оставив ее опустошенной и слабой, как новорожденного ребенка.

– Вот это я и сделаю, когда приду к тебе в следующий раз, – тихо пообещал он.

В следующий раз. Он будет приходить снова и снова, пока она не лишится разума и не предоставит в его распоряжение свое тело и душу. Впрочем, он уже лишил ее воли, и она не могла сопротивляться. Ей следовало спрыгнуть с кровати и спасаться бегством, но она только устроилась поуютнее, прижавшись к его широкой груди.

– Энглси и Дисмута водой не разольешь. Граф старше и очень влиятелен. Он помогает герцогу сделать карьеру в парламенте. Даже принц-регент его побаивается.