Шелковые узы - Райан Нэн

Невада совершенно не сознавала, что возбуждало ее больше: щекотание его густых вьющихся волос на груди, тепло его тела или биение его сердца. Это было то же неистовое биение, которое она чувствовала в ту ночь на «Игроке», когда они занимались любовью. И теперь, как и тогда, оно смешалось с ее собственным, оно проникало через кончики ее пальцев, как тогда через ее обнаженные груди.

Если мускулы его спины рассказали Неваде лишь о напряжении Джонни, то его сильно участившийся пульс сообщил ей намного больше. Слыша удары своего собственного сердца в горле, Невада стояла, прислонившись к спинке его стула, зная наверняка, что ее опасный лев собирался забрать всю огромную сумму денег, лежащих на столе, не имея достойных карт в руках.

Сердце Невады состязалось с Джонни, игра ужесточилась, груда фишек выросла еще больше, напряженность в комнате стала почти осязаемой. Ей казалось, что это никогда не кончится, ни один из оставшихся игроков не отступит. А если они не отступят, Джонни будет проигравшим.

Второй из братьев Ноланов наконец покачал головой и бросил карты:

— Господа, для меня это слишком.

Стальной магнат из Филадельфии усмехнулся. Невозмутимое выражение лица Джонни Роулетта осталось без изменений.

— Как вы, Роулетт? — спросил стальной магнат. Джонни ответил на ставку улыбающегося филадельфийца, хотя его сердце бешено билось под рукой Невады. И еще поднял. Улыбка исчезла с лица его противника. Он взволнованно выпрямился на стуле и снова изучил карты. В комнате стояла мертвая тишина. Никто не произнес ни слова, даже не шевельнулся.

— Проклятье, — наконец взорвался оставшийся в одиночестве филадельфиец и сердито отбросил карты. И почти сразу же спросил:

— Может, вы покажете свои карты?

Джонни не ответил. Только лишь спокойно и уверенно взглянул на него. Потом специально для одной Невады раскрыл свои карты так, чтобы никто, кроме нее, не мог их видеть. Пара двоек. Семерка бубен. Король треф. И туз червей. Невада ни улыбкой, ни вздохом не выдала своих чувств. Но ее пальцы непроизвольно сжались над барабанящим сердцем Джонни.

Лев блефовал. И победил.

Глава 20

Неприятности начались в Лондоне.

День их прибытия выдался прекрасным. Яркое солнце, столь редкое на Британских островах, сияло в безоблачном небе, приветствуя сверкающий белый пароход «Звездный свет», когда он вставал на якорь в Саутгемптоне.

Невада с разгоревшимися от возбуждения щеками и сияющими глазами стояла среди пассажиров у перил, одной рукой вцепившись в Джонни, а другой махая собравшимся на берегу. Плавание прошло замечательно. Джонни проводил почти все время с ней. Он был весел и очарователен, и Невада решила, что надо только еще немного подождать, и его сердце будет полностью принадлежать ей.

На пристани Джонни поторопил их занять места в вагоне поезда, который должен был доставить их в Лондон. Поезд был переполнен, они не смогли найти мест, чтобы сидеть вместе. Джонни нашел пару кресел и настоял, чтобы Король Кэссиди и мисс Анабел заняли их. Затем он взял за руку Неваду, боясь, что она отстанет, и потащил ее за собой в поисках места.

Этот вагон был полон. Следующий тоже. Поезд уже трогался, когда Джонни отыскал одно незанятое кресло в передней части вагона, рядом с дремлющим пожилым мужчиной. Джонни с Невадой устремились к этому креслу. Она заняла место, а Джонни, уверяя ее, что ему и так хорошо, стоял в узком проходе, оперевшись плечом о стену, а локомотив уже набирал скорость. Усталость от длинной ночи за покером сказывалась: темная голова Джонни вскоре опустилась на грудь, его сонные глаза закрывались. Невада вскочила с кресла и подергала его за рукав.

Джонни открыл глаза:

— В чем дело?

— В тебе, — сказала она с улыбкой. — Ты падаешь от усталости. Занимай кресло, а я буду стоять. Я ни чуточки не хочу спать.

Джонни устало покачал головой и закрыл глаза:

— Садись на место, Невада.

— Я придумала, — сказала она. — Ты сядешь в кресло, а я к тебе на колени. Я не очень тяжелая.

Сонные черные глаза снова открылись. Джонни усмехнулся.

— Я действительно немного устал.

И Джонни осторожно протиснулся мимо спящего старика, скользнул в кресло и посадил Неваду к себе на колени, обняв ее длинными руками и сцепив пальцы.

— Тебе удобно? — спросила она.

Откинув голову на высокую спинку кресла, он улыбнулся:

— Разбуди меня в Лондоне.