Полночное свидание - Райан Нэн

Голубые глаза Серины засияли, и она запела колыбельную, раскачиваясь в такт мелодии. Ее отец любил слушать, как она пела. Он часто говорил ей, что у нее голос, как у ангела, и нет ничего приятнее на свете, чем слышать, как она поет, занимаясь делами на кухне. Она не должна волноваться. Она будет петь ему, пока он отдыхает. Он скоро проснется, и все будет хорошо.

День клонился к вечеру, когда Лаффит со своей командой оказался вблизи от дома, где жил Тейлор Донован со своей дочерью. Лаффит, выпрямившись в седле, устремил взгляд на развалины еще недавно крепкого дома и натянул поводья. Он услышал какие-то неясные звуки, доносившиеся из полуразрушенного строения. С бьющимся сердцем он поспешил к развалинам. Осторожно пробираясь через поваленные деревья и разбитые кирпичи, Жан добрался до повисшей на петлях двери. Трое матросов сопровождали его. Непонятные звуки становились все слышнее. Жан быстро огляделся — и увидел ее. Взмахом руки он приказал своим людям остановиться.

Жан стоял и смотрел на юную девушку с испачканным грязью хорошеньким личиком, со спутанными мокрыми волосами, в разорванном платье. Его сердце сжалось от сострадания. Отослав прочь своих людей, он стал осторожно пробираться сквозь обломки мебели, разбросанные доски, прокладывая путь к девушке, которая пела отцу, обнимая его слабыми руками. Жан опустился рядом с ней на колени.

— Деточка, — позвал он нежно.

Серина, глядя в пространство и продолжая петь, даже не повернула головы. Жан вздохнул, погладил ее по щеке и тихо сказал:

— Дорогая, я Жан Лаффит. Я приехал, чтобы помочь тебе.

Она медленно подняла измученное лицо и посмотрела на него огромными голубыми глазами.

— Я должна петь, — прошептала она. — Вы же видите: мой папа спит, и я… я… Он хочет… — Ее нижняя губа задрожала, словно взгляд черных глаз Жана вернул ее к реальности. — Пожалуйста, не могли бы вы… не могли бы вы прийти в другое время? Вы же видите… отец… он… он — Ее голос сорвался, а глаза наполнились слезами.

— Милая деточка. — Голос Лаффита был проникновенным и теплым. Он освободил руки Серины и притянул ее к себе. Она приникла к его груди, а Жан бережно положил голову ее отца на пол. Затем помог дрожавшей Серине подняться на ноги.

И тут она разрыдалась, спрятав лицо на груди Жана Он осторожно вывел ее из разрушенного дома, а затем приказал матросам похоронить Тейлора Донована. Подойдя к своему жеребцу, он взял плащ и закутал в него Серину. Она цеплялась за него, продолжая горько плакать. Жан отвел ее в сторону, нежно шепча:

— О, моя деточка, моя деточка…

Серина подняла к нему заплаканное лицо и прошептала:

— Мой отец мертв.

— Да, деточка. — Жан ласково поцеловал ее в мокрую щеку.

Она снова прильнула к нему, спрятав лицо у него на плече. Он долго держал ее в объятиях. Когда, наконец, она перестала содрогаться от рыданий, когда стала такой же спокойной, как и человек, обнимавший ее, Жан Лаффит повернулся и зашагал к ее дому.

К этому времени тело Тейлора Донована уже покоилось в земле. Когда Лаффит привел туда Серину, над могилой возвышался холмик, и необтесанный кол, воткнутый в песок, указывал на место его захоронения.

Увидев могилу, Серина упала на колени и обняла ее. Жан стоял сзади, опустив голову. Один из матросов Жана подошел к нему и прошептал:

— Капитан, скоро начнется прилив. Нам лучше уехать, иначе мы попадем в ловушку.

— Забирай людей и уезжай, — приказал Жан. — Мы скоро догоним вас.

Кивнув, суровый моряк вскочил на коня, остальные последовали за ним. Когда усталые люди двинулись вперед в надвигающихся сумерках, они услышали нечто, о чем, они знали, никогда никому не расскажут и не будут обсуждать даже между собой.

Жан Лаффит пел церковный гимн.

Он пел его вместе с Сериной, стоя рядом с ней на коленях, и его густой баритон красиво вплетался в ее уверенное сопрано. Когда они допели гимн, Серина повернулась к Жану:

— Не могли бы вы прочитать молитву?

Жан ласково посмотрел на нее, склонил голову и начал:

— Господь Всемогущий, прими в свое царство твоего смиренного слугу. Прости ему его прегрешения и прояви сострадание к его бессмертной душе. Во имя Сына своего Иисуса утешь дочь, оставленную им, и оберегай ее до конца ее дней. Аминь.

— Аминь, — тихо повторила Серина.

Жан поднялся.

— Деточка, если мы не поспешим, то не сможем отсюда выбраться. Прилив уже начался.

— Да.

Взяв Серину под локоть, Жан помог ей встать на ноги и повел к своему черному жеребцу. Взлетев в седло, он наклонился и помог ей взобраться на коня позади него. Она обхватила Жана руками за талию, и он пустил лошадь галопом. Мощный черный конь мчался по мокрому песку, хозяин подгонял его, чтобы преодолеть глубокий овраг, пока оставалось время. Если оно еще оставалось.