Золотая гондола - Картленд Барбара

– Я искренне сочувствую вам, но вы не должны поддаваться отчаянию. У каждого есть свои трудности, свои тайны, которые им приходится скрывать от всего мира за внешней невозмутимостью.

– А у вас тоже есть свои тайны? – оживился маркиз.

– Могу вас уверить, что да, – ответила Паолина.

– Почему бы вам не довериться мне? – спросил маркиз. – Я был полностью откровенен с вами. Откройте мне то, что скрывается за прелестным личиком и глубиной этих темно-фиалковых глаз.

– Кто вам сказал, что они темно-фиалковые? – поинтересовалась Паолина.

– Я сам, – ответил маркиз. – Когда вы чем-то взволнованы или встревожены, они приобретают густой оттенок лепестков у самой сердцевины цветка. Но когда вы счастливы, они излучают вокруг себя сияние, словно я вижу перед собой звезду.

– У меня уже начинает кружиться голова от комплиментов, которыми меня удостаивают венецианцы, – призналась Паолина, коротко рассмеявшись. – К счастью, я не воспринимаю их всерьез.

– И все же я осмелюсь просить вас отнестись к моим словам серьезно, – настаивал маркиз.

– Как я могу? – возразила Паолина. – Хотя мой брат не запрещал пока мне встречаться с вами, я знаю, что он будет всячески препятствовать нашим свиданиям и нашей дружбе.

– Тогда что же мне делать? – с жаром перебил ее маркиз. – Я хочу видеть вас, быть с вами рядом больше, чем с какой-либо другой женщиной до сих пор. И тем не менее, что я в состоянии предложить вам? Только сердце человека, который будет любить вас превыше жизни, превыше всех сокровищ неба.

Паолина с выражением безнадежности сделала легкий жест руками.

– Я ничего не могу вам на это ответить, – произнесла она. – Я польщена тем, что вы питаете ко мне подобные чувства, но вы знаете, что между нами ничего не может быть, и не стоит еще больше осложнять положение, рассуждая о том, что является недостижимой мечтой.

Она пыталась быть с ним доброй, уважая чувства маркиза, но тот воспринял ее слова так, будто она в глубине души тоже была неравнодушна к нему, и, поднеся руку девушки к губам, покрыл ее поцелуями.

– Я люблю вас! – воскликнул он. – Я полюбил вас безумно, страстно, безнадежно с первого же мгновения, как увидел вас. Вы хотите сказать, что вам я тоже не совсем безразличен?

– Она не имела в виду ничего подобного, – вдруг раздался строгий голос за их спинами.

Они оба вздрогнули и, обернувшись с виноватым видом, увидели сэра Харвея, стоявшего в дверном проеме.

– Мне удалось выяснить, – произнес, он, – кто был тот Арлекино, который проник на это торжество и обманом увел мою сестру от хозяина дома, куда мы были приглашены. Я не имею желания драться с вами, господин маркиз, но, если возникнет необходимость, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы защитить доброе имя моей сестры.

– Ваша сестра в полной безопасности рядом со мною, – ответил маркиз.

– Репутация девушки, когда она слишком долго находится в обществе женатого мужчины, не может не пострадать, – заметил сэр Харвей.

– Хорошо, – согласился маркиз, – я буду с вами откровенным и признаюсь, что я явился сюда этим вечером только в надежде встретить здесь вашу сестру. А теперь мне пора вернуться в зал, где царит веселье и все так счастливы и беззаботны.

В его словах чувствовалась нескрываемая горечь, и под влиянием душевного порыва Паолина протянула ему руку.

– Не надо так говорить, – взмолилась она. – Я искренне желаю вам добра – мы все этого желаем. Жаль только, что в данный момент мы ничем не в состоянии помочь друг другу. Я должна поступить так, как велит мне мой брат, и впредь не видеться с вами. Но обещаю вам, что я всегда буду вспоминать о вас в моих молитвах.

Он взял ее руки в свои и, поклонившись, поцеловал их. Затем, не сказав больше ни слова, маркиз удалился.

– Неужели у вас хватит глупости, чтобы тратить свое время на него? – спросил сэр Харвей раздраженно.

От резкого тона его слов кровь прихлынула к щекам Паолины.

– Он глубоко несчастен, и я имею право говорить с кем мне угодно, – отпарировала она. – И, кроме того, я считаю недопустимым то, что вы скрыли от меня его письмо.

– Я заметил, что маркиз понравился вам, – возразил сэр Харвей. – А какой вам смысл увлекаться человеком, который ничего не может вам предложить взамен, разве что сделать вас своей любовницей?

Его прямота граничила с жестокостью, но вместо робости и смущения Паолина почувствовала гнев.

– Я вовсе не намерена добиваться чего-либо от каждого человека, с которым я разговариваю! – вскричала она. – Я еще не настолько низко пала, несмотря на то, что мне постоянно приходится притворяться и обманывать. Я очень сочувствую маркизу. Он в отчаянном положении, и никто не в силах ему помочь. Но в то же время я горжусь той честью, которую он оказал мне, признавшись в своей любви.