Золотая гондола - Картленд Барбара

– Нет, ваша милость, дело не в этом, – с трудом выдавил из себя Альберто. – Кто-то из его людей побывал здесь. Я видел, как он вылез через балкон из окна вашей спальни.

– Кто-то из его людей! Что ты хочешь этим сказать? – осведомился сэр Харвей.

– Я понял, что произошло, – отозвался Альберто. – Вы не говорили мне об этом, но я догадался.

– О чем ты говоришь? – спросила Паолина.

Но сэр Харвей, по-видимому, отлично понял, что имел в виду Альберто, так как он сразу бросился через анфиладу к своей спальне, распахнул дверь и остановился у самого порога, окинув взглядом комнату.

Паолина последовала за ним. Она понятия не имела, что все это значило, однако поспешила вслед за сэром Харвеем и, встав рядом, заметила на противоположной стене то, что он искал – маленькую открытую панель. Она была покрыта росписью, как и все стены комнаты, и хотя Паолина никогда раньше не обращала на нее внимания, она догадалась, что там должен был находиться тайник. Теперь тайна его была раскрыта и он был пуст!

– Откуда он узнал о нем? – резким тоном осведомился сэр Харвей и как ему самому, так и Альберто было ясно, на кого он намекал.

– Это было нетрудно разузнать, ваша милость, если не от самого владельца палаццо, то от кого-нибудь из его доверенных слуг.

– Да, разумеется, – отозвался сэр Харвей. Губы его плотно сжались, и он бросил взгляд на Паолину.

– Что случилось? – спросила она. – Что-нибудь украдено?

– Да, – ответил сэр Харвей. – Наши деньги. Все до последней кроны. Герцог, как оказалось, был умен – чертовски умен.

Глава одиннадцатая

– Что же нам делать? Что теперь делать? – вновь и вновь повторяла про себя Паолина, пока наконец слова эти не сорвались с ее губ и она произнесла их вслух.

– В этом не было моей вины, ваша милость, – стонал Альберто, отчаянно жестикулируя руками при каждом слове. – Я тщательно проверил все замки и спустился вниз поужинать. И только когда я кончил есть, мне вдруг послышался какой-то странный звук со стороны внутреннего дворика. Я выглянул наружу и заметил человека, карабкавшегося по веревочной лестнице из вашего окна вдоль стены по направлению к аллее. Взгляните, здесь, на карнизе, его следы.

Альберто указал патетическим жестом в сторону окна, затем продолжал:

– Я тут же выбежал наружу, чтобы задержать его, но было уже слишком поздно. Однако когда он перекинул ногу через верхний край стены, то обернулся и посмотрел вниз, на меня. Он был без маски, и я узнал его. Это был Джиоламо, личный секретарь герцога!

– И что ты сделал тогда? – спросила Паолина.

Альберто развел руками.

– Что я мог сделать, сударыня? Я тогда не знал о том, что он совершил кражу. Я выстрелил, но он уже успел скрыться, и преследовать его было бессмысленно. Как вам, господа, известно, по другую сторону стены внутреннего дворика находится узкий переулок. К тому времени, когда мы собрались открыть дверь, его уже и след простыл – наверняка где-нибудь в стороне его поджидала гондола.

– И ты решил, что он явился сюда с целью кражи? – спросил сэр Харвей.

Альберто покачал головой.

– Нет, ваша милость. Я подумал, что его прислали сюда, чтобы разведать обстановку. Герцог часто давал ему подобные поручения. Он не раз шпионил за другими для его милости – подслушивал у дверей, читал чужие письма, пока гости находились внизу, выведывал их секреты и доносил о них его милости. У Джиоламо всегда хватало ума, чтобы исполнить любой приказ хозяина.

– Это видно сразу, – сухо заметил сэр Харвей.

– Некоторое время спустя я поднялся наверх, – продолжал Альберто. – Клянусь Богородицей, у меня даже в мыслях не было, что Джиоламо и его светлость унизятся до самого обычного воровства. Я зашел к вам в спальню, ваша милость, чтобы положить на постель вашу ночную рубашку. И только тогда я заметил открытую панель.

– Ты догадывался, что именно хранилось за нею? – спросил сэр Харвей, строго взглянув на него.

– Ascoltimi^[15], ваша милость, – ответил Альберто, – в каждом богатом доме, в спальне любого состоятельного человека есть тайник, в котором он хранит деньги и драгоценности. Я не знал точно, был ли такой тайник именно в этой комнате, но, когда однажды ночью вы отослали меня, я был совершенно уверен, что вы заперли свои деньги примерно в таком месте, как это.

Он указал на пустое темное пространство за расписной панелью. Сэр Харвей проследовал через всю комнату и захлопнул панель, словно давая самим этим движением выход собственным сдерживаемым чувствам.