Тайна - Гарвуд Джулия

— Вам следует вставать и выходить во двор, — сказала Джудит, принимаясь за уборку стола. — Свежий воздух и долгие прогулки так же важны для рожениц, как и спокойное состояние духа.

— Уинслоу боится, что я упаду, — призналась Изабелла.

— Тогда попросите его погулять вместе с вами, — предложила Джудит. — Если бы меня заперли в доме на целый день, я бы, наверное, сошла с ума.

Звонкий смех Изабеллы как ветерок пронесся по комнате.

— Я тоже от этого схожу с ума, — призналась она и, откинув одеяла, свесила ноги с кровати. — А в Англии вы тоже были повитухой?

— Боже упаси, — замахала руками Джудит. — Я ведь даже не замужем. Просто я поставила себе целью узнать как можно больше всего у опытных повитух, чтобы помочь потом Фрэнсис Кэтрин.

— Вы хотите сказать, что в Англии незамужняя женщина имеет право открыто обсуждать столь интимную тему? — поразилась Изабелла.

Джудит рассмеялась в ответ:

— Вообще-то нет. Моя мать, наверное, была бы очень недовольна, если бы узнала, что именно я изучаю.

— Она бы вас наказала?

—Да.

— Вы пошли на большой риск ради подруги.

— Ради меня она сделала бы то же самое, — заверила Изабеллу Джудит.

Та добрую минуту смотрела на свою гостью, после чего нерешительно кивнула.

— Я не понимаю дружбы между женщинами, но тем не менее завидую вашему доверию к Фрэнсис Кэтрин. Вы рисковали ради нее и говорите, что она сделала бы то же самое ради вас. Да, я завидую такой преданности.

— Разве у вас в детстве не было друзей?

— Нет, только родственники, — вздохнула Изабелла. — И, конечно же, моя мать. Иногда мы были с ней как подруги, в особенности когда я повзрослела и стала больше помогать ей в хозяйстве.

Она привстала и потянулась за пледом. Ее макушка едва доходила Джудит до подбородка, зато живот казался вдвое больше, чем у Фрэнсис Кэтрин.

— У вас здесь есть друзья? — поинтересовалась Джудит.

— Уинслоу — мой самый близкий друг, — ответила Изабелла. — Местные женщины добры ко мне, но они заняты своей работой, и на разговоры у них действительно нет времени.

Джудит с изумлением наблюдала, как ловко эта женщина оборачивала длинную и узкую полосу ткани вокруг своего тела. По завершении этой процедуры она оказалась завернутой в плед от шеи до щиколоток.

— С вами очень легко разговаривать, — застенчиво прошептала Изабелла. — Должно быть, Фрэнсис Кэтрин рада вашему обществу. Ей необходим кто-нибудь, кроме Патрика, с кем можно поговорить, — прибавила она. — Мне кажется, ей было довольно трудно здесь прижиться.

— Почему вы так считаете? — спросила Джудит.

— Некоторые из пожилых женщин и поныне считают ее высокомерной.

— Почему?

— Потому что она держится особняком, — пояснила Изабелла. — Думаю, Фрэнсис Кэтрин скучает по своей семье.

— А вы скучаете по своей семье?

— Иногда, — вздохнула Изабелла. — Хотя, конечно, тетки Уинслоу очень добры ко мне… А расскажите мне, пожалуйста, — попросила она вдруг, — какие еще советы давала вам эта повитуха? Она допускала применение родильного крючка? — Задав этот вопрос, Изабелла отвернулась и принялась расправлять покрывала на кровати, но Джудит успела заметить в ее глазах страх.

— Кто вам рассказал о крючке?

— Агнес мне его показывала.

— Боже милостивый, — прошептала Джудит и сделала глубокий вдох, чтобы подавить гнев. Она здесь не для того, чтобы сеять смуту, а значит, негоже ей критиковать методы, используемые при родах местными повитухами. — Мод не признает родильного крючка, — ответила Джудит, стараясь произносить слова ровным, почти любезным голосом. — Она считает его отголоском варварства.

Изабелла никак не отреагировала на это объяснение. Она продолжала задавать Джудит вопросы, время от времени закусывая нижнюю губу и покрываясь потом. Джудит видела, что их разговор не оставляет девушку равнодушной. Мужчины все не возвращались, и, когда Джудит спросила у Изабеллы почему, та лишь тихо рассмеялась.

— Вероятно, мой муж стоит на улице и наслаждается покоем. Со мной ведь в последнее время очень нелегко поладить… Джудит рассмеялась в ответ:

— Должно быть, у вас это довольно распространенная болезнь. Час тому назад Фрэнсис Кэтрин сказала мне то же самое.

— Она боится Агнес?

— А вы?

— Боюсь.

Джудит устало вздохнула. Видит Бог, она и сама уже начала бояться этой женщины. По-видимому, Агнес и в самом деле была каким-то исчадием ада. Неужели в ее сердце не осталось ни капли сострадания?