В ожидании счастья - Холт Виктория

Аделаида и ее сестры отказались покинуть его. Они выполняли наиболее трудные обязанности слуг, находясь около него днем и ночью, и были на грани полного истощения. Тем не менее они никому не разрешали подменить их.

Моему мужу и мне не разрешили приближаться к спальне больного, но нам следовало оставаться в Версале до тех пор, пока король не умрет. Как только он испустит последний вздох, мы должны были, не мешкая, покинуть Версаль, поскольку это место было рассадником инфекции. Некоторые из присутствующих в Ой-де-Беф, когда короля привезли из Трианона, заболели и умерли. На конюшне все было готово: мы должны были выехать в Шуази.

В одном из окон горела свеча — это был сигнал. Когда свечка погаснет, это будет означать для всех, что жизнь короля оборвалась.

Муж увел меня в маленькую комнату; и там мы сидели в молчании. Никому из нас не хотелось говорить. Он всегда выглядел серьезным, но никогда не был таким сосредоточенным, как в то время.

Неожиданно мы услышали сильный шум. Приподнявшись с кресел, мы переглянулись. Мы не знали, в чем дело. Слышались голоса — отдельные возгласы и громкие выкрики — и этот все подавляющий шум. Дверь неожиданно распахнулась. В комнату вбежали люди, окружили нас. Мадам де Ноай первой подбежала ко мне. Она встала на колени, взяла мою руку и поцеловала ее. Она назвала меня» Ваше Величество «.

Я все поняла, и из моих глаз покатились слезы. Король умер. Мой бедный Луи стал королем Франции, а я — королевой.

В комнате собиралось все больше и больше народу, как будто происходило какое-то радостное событие. Луи повернулся ко мне, а я к нему. Он взял меня за руку и непроизвольно мы опустились на колени.

— Мы слишком молоды, — прошептал он. Казалось, что мы вместе молимся:

— О Боже, просвети и защити нас! Ведь мы еще так молоды, чтобы править!

Глава 8. Лесть и поучения

Я глубоко благодарна предначертанию судьбы, выбравшей меня, младшую из Ваших дочерей, быть королевой самого могущественного королевства Европы.

Мария Антуанетта — Марии Терезе

Вы оба так юны, а бремя власти так велико. Это меня очень беспокоит.

Мария Тереза — Марии Антуанетте

Больше нас ничто не удерживало в Версале; наша карета уже несколько дней стояла наготове.

Тетушки, которые ухаживали за болевшим королем и, поэтому, без сомнения, заразились, должны были жить отдельно — считалось весьма важным, чтобы мой муж оставался здоровым.

Мы все была очень серьезны, когда уезжали из Версаля. В нашей карете находились граф Прованский и Артуа со своими женами. Мы говорили очень мало. Меня не оставляла мысль, что никогда больше не увижу своего деда и что я теперь — королева. Мы все действительно были убиты горем, и достаточно было пустяка, чтобы мы все зарыдали. Людовик был самым несчастным из нас, и я вспоминала его слова о том, что ему кажется, будто вся вселенная свалилась на него. Бедный Луи! Он выглядел так, словно она и в самом деле уже свалилась на него. Но, по правде говоря, наше горе было поверхностно. Мы все были так молоды. Девятнадцать лет — очень молодой возраст для королевы, к тому же еще от природы легкомысленной. Наверное это грех, но я никогда не могла долго предаваться переживаниям, даже горю. Мария Тереза высказала несколько замечаний, и ее необычное произношение заставило мои губы дрогнуть. Я посмотрела на Артуа — он также улыбался. Мы не могли удержаться. Это казалось так смешно. И затем неожиданно рассмеялись. Возможно, это был истерический смех, но тем не менее это был смех; и после этого, казалось, ужас смерти отступил.

В Шуази наступили дни, заполненные делами, особенно для Людовика. У него появилась новая осанка, он стал более величественным, как и подобает настоящему королю. Он искренне стремился делать то, что полагал необходимым, глубоко сознавая свою громадную ответственность.

Мне хотелось стать умнее, чтобы оказать ему какую-либо помощь. И я немедленно подумала о герцоге де Шуазеле, которого необходимо было возвратить из ссылки. Он был моим другом и сторонником Австрии, и я уверена, что моя мать хотела, чтобы, используя влияние на мужа, я вернула его. Но в муже я открыла действительно нового человека — когда я упомянула о герцоге де Шуазеле, его лицо приобрело упрямое выражение.

— Я никогда не питал любви к этому человеку, — заявил он.

— Но он же организовал наш брак! Луи нежно улыбнулся мне.

— Это произошло бы и без него.

— Я слышала, что он очень умный.