Наследство Лэндоверов - Холт Виктория

Она откинулась назад, чтобы посмотреть на меня, и я почувствовала, как краска медленно заливает мое лицо.

— Вижу, что вы понимаете, — сказала она. — Ничего не поделаешь, эти дома существуют, и среди тех, кто их посещает, бывают, самые разные люди… иногда такие, кого невозможно себе представить в этой роли. Следует вам сказать, что за несколько часов у мадам Кроули я зарабатывала больше, чем за целый год работы в услужении! Я это подсчитала. Когда-то и я была невинна, совсем как вы. В услужение я поступила с четырнадцати лет. Я приглянулась хозяину дома, и он меня совратил. Я промолчала — была слишком напугана. Вскоре после этого, я встретила в одном кафе женщину, рассказавшую мне, как она сводит концы с концами и еще откладывает деньги, чтобы впоследствии не нуждаться, а может быть, и выйти замуж и вести достойный образ жизни.

— Я понимаю, Рози, понимаю.

— Я знала, что вы поймете. В каждой ситуации есть и плохое, и хорошее. Я многому научилась, и мне удалось скопить деньги… вполне приличную сумму. Я наметила, что брошу это занятие, когда мне исполнится тридцать лет… но мне неожиданно повезло, и вот об этом я и хочу, чтобы вы знали.

Рассказ Рози после всего, что недавно произошло со мной, меня совсем ошеломил. Конечно, я могла бы и догадаться о чем-то в этом роде… ее свободные вечера… ее изысканные туалеты… все это определенно наводило на такие мысли. Но, возможно, так мне только казалось теперь, после того, что я услышала. Я уверена, что никто у нас в доме не подозревал истины.

— Все шло хорошо, — продолжала Рози, — я скопила уже кругленькую сумму. А потом наступил тот вечер. Мне кажется, я умру от смеха, вспоминая об этом… Вы уверены, Кэролайн, что понимаете меня и хотите, чтобы я продолжала?

— Конечно, хочу.

— Ну что ж, вы уже большая девочка. Вернитесь мысленно к тому вечеру. Вспомните, как вы стояли перед нами в наряде Клеопатры. После вашего возвращения я должна была сначала впустить Оливию, а потом быстренько пробежать к задней двери и открыть вам. Это был один из моих свободных вечеров, помните? Так вот, как только вы уехали на бал, я тоже ушла. Вернуться я должна была к одиннадцати, ни минутой позже. Старушка Уинч да и Вилькинсон не потерпели бы никакой задержки. Они вообще рады были бы положить конец моим отлучкам, но тут уж я не уступала. Уволить меня им не хотелось — я была хорошей горничной. Моим господам нравилось, что гости обращают на меня внимание. Без умелой и привлекательной горничной в солидном доме никак нельзя.

— Я знаю об этом, Рози. Пожалуйста, продолжайте.

— Так вот, в тот вечер, когда вы уехали на бал, я пошла в заведение мадам Кроули. Она сказала мне: «Сегодня к нам должен прийти богатый джентльмен, один из наших лучших клиентов. Я рада, что и вы сегодня пришли». Она покачала головой и добавила, как уже не раз говорила: «Если бы вы жили здесь постоянно, я могла бы очень хорошо наладить ваши дела». Однако это меня не устраивало. Я хотела иметь возможность приходить и уходить, когда мне вздумается. Одного раза в неделю более чем достаточно для девушки в игре этого рода. У меня был красивый шелковый халат, который я надевала, чтобы принимать гостей. Когда я вошла в комнату, где меня уже ждал упомянутый джентльмен, на мне, кроме этого халата, ничего не было. Совершенно обнаженный, он лежал на постели. Я посмотрела на него. Как вы думаете, кто это был?

— Не могу догадаться. Скажите.

— Мистер Роберт Эллис Трессидор, известный филантроп, на чьем счету столько добрых дел, покровитель падших женщин, защитник несчастных безработных.

— О нет! Это невозможно!

— Однако это так: же верно, как то, что я сижу сейчас перед вами. Он уставился на меня. Я сказала: «Добрый вечер, мистер Трессидор». Он не мог вымолвить ни слова, просто онемел. Он до того растерялся, что мне даже стало жаль его. Он весь дрожал. Сомневаюсь, чтобы кому-нибудь еще, я хочу сказать человеку с его положением, случалось вот так попасться. Его лицо стало совершенно пунцовым. Меня это не удивило: он уже, вероятно, представил себе газетные заголовки. Он спросил: «Что вы здесь делаете? Вас считают добропорядочной горничной, девушкой хорошего поведения». Это заставило меня безумно расхохотаться. «Я? Совершенно ясно, что я здесь делаю, сэр. Гораздо любопытнее, что делаете здесь вы, господин покровитель падших женщин. Помогаете им упасть немного ниже?» В действительности я была очень испугана, а когда мне страшно, я защищаюсь с пеной у рта. Я ни на миг не усомнилась, что его положение гораздо хуже моего. Я все же была в халате, а у него, чтобы укрыться, не было ничего, кроме простыни. Более смешной сцены в жизни не видела. Я, горничная, стояла перед ним, а этот надменный господин, благочестивый слуга Божий, лежал на постели голый.