Чудо в аббатстве - Холт Виктория

— Ты вернешься к нам, — с жаром ответила я.

— А если нет…

— Нет, не говори так. Ты вернешься. Я больше ничего не хочу слышать. Мы что-нибудь придумаем… Ну, как ты мог сделать что-то плохое! Ты, добрее которого нет на свете…

— То, что хорошо для одних, плохо для других. В этом все и горе, Дамаск.

— Этот человек… он не имел права приходить к тебе… Он не имел права просить у тебя убежища.

— Он и не просил. Я сам предложил ему это. Ты хочешь, чтобы я отвернулся от друга? Но давай не будем говорить о прошлом. Я думаю о будущем. Я постоянно думаю о тебе, моя дорогая. Это утешает меня. Ты помнишь наши беседы… наши прогулки…

— О, отец, это невыносимо.

— Мы должны вынести все испытания, что пошлет нам Господь.

— Господь! Почему ты говоришь о Боге? Почему он позволяет, чтобы безнравственные убийцы купались в роскоши, а святых приговаривали к смерти? Почему негодяи танцуют в замках… каждый день с новой женой…

— Тихо! Что за речи! Дамаск, умоляю тебя, будь осторожна. Ты хочешь доставить мне удовольствие? Хочешь, чтобы я был счастливым?

— Отец, ты же знаешь…

— Тогда послушай меня. Возвращайся домой. Успокой мать. Приглядывай за ней. Когда придет время, выходи замуж, рожай детей. Это может стать величайшей радостью. Когда у тебя появятся дети, ты перестанешь скорбеть о своем отце. Ты будешь знать, что таково правило жизни, — старики уходят, уступая дорогу молодым.

— Мы спасем тебя, отец. Он погладил меня по голове.

— Мы сделаем это. Ты знаешь, я не могу жить без тебя. Ты всегда был с нами. Всю свою жизнь я гордилась тобой. До сих пор я никогда не думала, что может наступить время, когда тебя… не будет… со мной.

— Любовь моя, ты мучаешь себя… и меня, — сказал отец.

— Поговорим тогда о твоем побеге. Мы попытаемся вызволить тебя отсюда. Почему бы тебе не поменяться со мной одеждой…Ты мог бы уйти, а я остаться здесь.

Он тихо засмеялся:

— Родная моя, ты считаешь, я буду похож на мальчика? А ты на старика? И ты думаешь, что я оставлю здесь ту, которая мне дороже жизни? Это безрассудно, дитя мое. Но то, что ты говоришь, согревает мне сердце… Мы по-настоящему любим друг друга. Вошел стражник:

— Надо уходить. Дольше оставаться опасно.

— Нет! — крикнула я, прильнув к отцу. Отец нежно отстранил меня.

— Иди, Дамаск, — попросил он. — Пока я жив, я буду помнить, что ты пришла ко мне, что ради этих нескольких мгновений ты пожертвовала своими великолепными волосами.

— Что мои волосы по сравнению с моей любовью к тебе?

— Дитя мое, я буду помнить о тебе. — Он крепко обнял меня. — Дамаск, будь осторожней. Не говори лишнего. Ты должна знать, наша семья в опасности. Кто-то предал меня. И этот человек может предать и тебя. Я этого не смогу перенести. Если я буду знать, что тебе и твоей матери ничего не угрожает… я буду спокоен. Будь осторожней, заботься о матери, живи в мире… это самое большое, что ты можешь сделать для меня.

— Идемте, — поторопил стражник. Последние объятия — и я уже опять стояла в сыром коридоре, и нас разделяла тяжелая дверь.

Я не помнила, как дошла до барки. Один раз перед нами пробежала крыса. У пристани ждал Том Скиллен, который помог мне сесть в лодку.

Пока мы плыли по реке, ориентируясь по огням Фонарной башни, я все время думала о том, что сказал мне отец: «Кто-то предал меня».

* * *

Больше я не видела отца. Они отвели его на Тауэрский холм и отрубили его благородную голову.

В день, когда это случилось, по совету Саймона Кейсмана и без моего ведома матушка дала мне немного настойки опиумного мака. Я крепко уснула, а когда проснулась, отца у меня уже не было.

Я поднялась с постели, веки были тяжелые, но еще тяжелее было на сердце. Я спустилась вниз и нашла матушку сидящей в своей комнате со сложенными на коленях руками и неподвижно устремленным вперед взором.

Я поняла, что она уже вдова, а я потеряла самого дорогого и самого лучшего в мире отца.

Несколько дней я слонялась по дому, не находя себе места. Люди заговаривали со мной, но я не слышала. Руперт и Саймон Кейсман пытались успокоить меня.

— Я всегда буду заботиться о тебе, — говорил мне Руперт, и только потом я осознала, что он просил меня выйти за него замуж.

Саймон Кейсман действовал более решительно. Я не забыла, что это он организовал мое свидание с отцом. Он также присутствовал при его казни и казни Эймоса Кармена и рассказал нам об этом.