Разбитое сердце богини - Вербинина Валерия

– Нет, – серьезно ответил он. – Белый дом, а в саду – фонтан, апельсиновое дерево и гранатовое.

Я немного подумала.

– Мне больше по душе сады в японском стиле. Помнится, мне очень понравился японский сад в Монако. Камелии, пруды с рыбками, маленький водопад и мини-пагоды. Очень красиво.

– А, Монако, – протянул он. – Точно, ты же того олигарха… Знаешь, если тебе нравится японский сад, пусть будет японский сад. Я согласен отказаться от фонтана… и от остального тоже.

– Рай для двоих? – Я усмехнулась.

– Почему бы и нет?

Мы поднялись на ноги и стояли друг против друга, как… Вот тут воображение не может подсказать мне никакого мало-мальски приличного сравнения. Скажу просто: мы стояли, как мужчина и женщина. Только и всего.

Потому что человек не рожден для одиночества, даже если это самый крутой киллер на земле.

Да и вообще, что нам мешает быть вместе? Он оставил свое ремесло, я оставила свое. Денег на двоих у нас более чем достаточно. На дом с японским садиком уж точно должно хватить.

А если вдруг не хватит, всегда можно вспомнить свою профессию. Ну это так, на всякий случай. Строго между мной и вами, уважаемый читатель.

– Тебе со мной придется нелегко, – сказала я. – Я одиночка, и мне тяжело будет отказаться от некоторых привычек.

– Почему-то я думаю, что мы найдем общий язык, – улыбнулся Охотник. – Да, ты одиночка, но ты больше не одна.

– Это фраза из какого-то фильма? – подозрительно спросила я.

– Нет, сам только что придумал. А может, где-то вычитал, не знаю.

– Любишь читать?

– Да, я же говорю – всегда хотел стать писателем. У меня тоже всякие разные привычки, но тебе они не помешают.

– Мне надо подумать, – проворчала я. – Идем отсюда.

И бок о бок мы зашагали прочь. Несколько ворон, похожих на серо-черные клочья облаков, уже слетели с деревьев и прыгали по земле, шурша листьями и подбираясь к еще не остывшим трупам.

– Ты знала, что Ипполит был жив? Что его не отравили?

– Догадывалась, конечно. Все это слишком смахивало на детективы, которые он любил цитировать. Да и Калиновского я знаю достаточно хорошо, такая штука вполне в его духе.

– Ах да. – Охотник нахмурился. – Калиновский же бежал.

– Ну и пусть.

– Думаешь, он не будет тебя искать?

– Какая разница? Все равно ему меня не найти.

Несколько пустых машин выстроились полукругом, шофер, который их стерег, то ли бежал, то ли принял участие в перестрелке и тоже окончил свою жизнь на той поляне. Не сговариваясь, мы с Охотником выбрали самую неприметную машину и после нескольких нехитрых манипуляций забрались внутрь и завели мотор. Я села за руль, так как мой спутник был ранен.

– Можно вопрос? – внезапно спросил Охотник.

– Валяй, – разрешила я.

Он немного поколебался.

– Не сочти меня назойливым, но… что бы ты сделала, если бы события повернулись совсем скверно?

– Бросилась бы в ноги и молила о прощении, – сказала я.

– Я серьезно.

– Я тоже. На самом деле всегда остается запасной вариант.

– Да? – Охотник недоверчиво поглядел на меня. – И какой же?

Я поглядела на часы и незаметно нажала на кнопку сбоку. По-моему, мои ходики шли с опережением на пять минут.

– Смотри, – сказала я, кивая в сторону поляны, откуда мы вышли.

Оглушительный грохот сотряс окрестности. Столб огня и дыма взметнулся выше деревьев, а воронье заверещало с удвоенной силой.

– Ничего себе, – потрясенно промолвил Охотник. – Ну надо же! Ты ничего не оставляешь на произвол судьбы.

– Такая профессия. – Я поморщилась. – Черт! Хорошо, что не пришлось прибегать к запасному варианту. Похоже, в этот раз я переборщила со взрывчаткой. Теперь то, что осталось от этих ребят, будут опознавать еще очень долго.

Охотник смотрел на меня, морща лоб.

– Потрясающе, – промолвил он. – Слушай, как это тебе удалось? Где ты ее хранила? Ведь твою квартиру обыскивали сверху донизу, да и сегодня я ничего не заметил…

Я прищурилась.

– А кто сказал, что я должна таскать бомбы у себя в кармане? В машине со мной сидели два урода, вот я им и подложила… сюрприз.

– Но в квартире…

– А мусор вчера кто выносил?

– То есть ты спрятала бомбы снаружи?

– Само собой. Кому в голову придет рыться в земле возле мусорных баков?

Машина катила по шоссе, вдоль рядов серебристых тополей, которые уже почти облетели.

– Ну, что еще? – осведомилась я, видя, что Охотник хочет спросить меня о чем-то.

– Да так. Понимаешь, я никак не могу сообразить, как ты сумела оказаться там, где убивали Алексея. Ты что, прослушивала разговоры Владислава Шарлахова и знала, что он затевает?

Я смущенно откашлялась.

– Видишь ли, я бродила поблизости и просчитывала варианты. Дело в том, что похороны – прекрасный предлог для того, чтобы выманить человека наружу. Если бы Алексея убили, как минимум его отец, Лосев и Никита Боголюбов явились бы на кладбище, а все остальное – дело техники.

– Значит, Алексей зря считал себя в безопасности?

– Ну-у, – протянула я, – я же говорю, что это был один из вариантов. Не самый лучший на самом деле, потому что, когда убивают одного из членов группировки, сразу же принимаются дополнительные меры по охране оставшихся. Не было никакой гарантии, что, убив Алексея, я на похоронах смогу подобраться к тем, кто мне нужен. И потом, хотя Алексея достать было легче легкого, я не люблю убивать тех, за кого мне не платят. Так что я просто раздумывала, а потом случилось сам знаешь что. Не успела я опомниться, как мой клон спутал мне все карты, и мне пришлось переигрывать все заново. Еще вопросы есть?

Охотник засмеялся.

– Нет. Теперь уже нет.

Машина въехала в Москву.

– Меня зовут Михаил, – внезапно произнес он. – Или Миша. Как пожелаешь.

Я сокрушенно вздохнула.

– Теперь я что, должна назвать свое имя?

– Если хочешь. А что? Оно тебе не нравится?

– Да дурацкое оно, – проворчала я. – Вот Татьяна – хорошее имя. Или Вероника, или Евгения к примеру. А у меня имя – просто ужас.

– Нет, ну послушай…

– Ты будешь смеяться.

– Не буду. Какое-нибудь редкое имя, что ли?

– Нет, не редкое. Но смешное. При моей-то профессии! Как будто нарочно, честное слово.

– Скажи. Я не буду смеяться, правда.

– Точно? А то ведь я дама непредсказуемая – если что не по мне, то и пристрелить могу без долгих разговоров.

Охотник сделал серьезное лицо.

– Клянусь! Даже улыбаться не буду.

– Ладно. В общем, меня зовут, – я вздохнула, – Любовь.

И первая расхохоталась.

– А что, – задумчиво заметил Михаил, – тебе идет это имя. Очень даже идет.

– Ты так думаешь? – с сомнением в голосе спросила я.

– Конечно. Я же тебя люблю.