Сделка с дьяволом - Бенцони Жюльетта

Гортензия и Фелисия были в одинаковых лиловых домино, с букетиками фиалок, их лица скрывали венецианские маски с кружевом в тон платью. Они остановились на пороге: от обилия звуков и цветов у них закружилась голова.

– Сколько народа! – выдохнула Гортензия. – И все в масках! Разве тут кого-нибудь узнаешь?

Мария Липона, собиравшаяся на бал с друзьями, назначила им свидание. Но Фелисия, давно привыкшая к суматохе итальянских карнавалов, была не так взволнована.

– Это не так уж трудно, как вы думаете. Мария знает, как мы одеты. А на ней должно быть лимонно-желтое атласное домино, украшенное веточками мимозы, и белая маска.

– Это не по правилам! – со смехом запротестовал маршал. – Нельзя ничего знать о друзьях, а они не должны ничего знать о вас. Очень интересно их разыскивать, а как найдешь, изменив голос, задавать им глупейшие вопросы.

– Видно, вы хорошо знаете обычаи моей страны, – сказала Фелисия. – У нас в Риме так все и происходит, но здесь мы еще новички и плохо знаем людей, чтобы веселиться по-настоящему. Графиня Липона это знает…

– Я думаю, что мы легко найдем ее, как только вальс кончится. Ну вот наконец-то!

Пары остановились и начали расходиться по ложам, расположенным по периметру зала. Освободившийся паркет стал похож на темное озеро, в котором звездами отражались огоньки люстр. Появилась возможность разглядеть присутствующих.

– Смотрите, вот желтое домино, которое мы ищем! – воскликнула Фелисия.

Было легко узнать Марию Липона, так как от жары она сняла маску и, обмахиваясь веером, разговаривала с группой голубых арлекинов и черных домино. Она, как всегда, приветливо встретила подруг и отправила своих спутников потанцевать.

– Мне хочется поболтать немного, а это сугубо женский разговор.

Те молча поклонились и отошли. В этот миг Ланнер – Моцарт вальса, если Штраус был его Наполеоном, – поднял смычок, подавая знак скрипкам. Полились чудесные звуки музыки.

– Простите, но я вас оставлю поговорить, – сказал Мармон. – Эта музыка заставит танцевать даже паралитика. Это напоминает мои лучшие времена…

Он отошел и пригласил на танец высокую белокурую женщину в платье из бархата цвета рубина и средневековом головном уборе, украшенном кружевом.

– В Великой Армии умели танцевать, – заметила Мария Липона. – Дорогие мои, я ждала вас с нетерпением. Я даже сняла маску, чтобы вы быстрее нашли меня. Мне не терпелось сообщить вам, что принц здесь.

– Вы уверены в этом? – спросила Фелисия.

– Абсолютно. Вы видите китайскую принцессу в бирюзовом платье и золотой маске? Это Нандина Кароли. Костюм с намеком, так как за немного монголоидный тип лица Рейхштадт и его друг Эстергази называют ее «китаец». Непонятно, правда, почему в мужском роде. Она чертовски женственна. А рядом с ней видите фиолетовое домино и черное, в белой маске в форме птичьего клюва? Первый – это Морис Эстергази, а второй – наш принц. Впрочем, смотрите сами: белая прядь выбилась из-под капюшона и падает на маску…

– Я вижу, – сказала Фелисия. – Но у вас ведь есть какая-то идея, Мария, не так ли?

– Надо, чтобы одна из вас с ним заговорила. Лучшего случая не придумать.

– На балу? Это безумие! – прошептала Гортензия. – Что мы скажем?

– Что вы здесь и вам хотелось бы поговорить без свидетелей. Графиня Камерата дорого дала бы за такую возможность.

– Вы совершенно правы, – сказала Фелисия. – Но мы пойдем вдвоем. Так нам будет легче уединиться, насколько это возможно. Пойдемте, Гортензия!

– Но, Фелисия, я никогда не осмелюсь…

– Я осмелюсь. Вы только сделайте вид, что потеряли вашу маску. Он вас уже встречал и должен узнать…

Словно боевой корабль, ведущий за собой маленький фрегат, Фелисия разрезала толпу, за ней шла Гортензия, сердце которой сильно билось. Они подошли к принцу и, отгораживая его от друзей юбками из лиловой тафты, словно играя, оттеснили к одному из высоких окон. Он было запротестовал против такого любезного насилия.

– Дамы, дамы, что вам угодно?

– Нам понравился твой костюм, прекрасная маска, и мы хотим узнать тебя получше, – сказала Фелисия довольно устрашающим голосом, заставив Гортензию улыбнуться.

– Кто сказал тебе, что я этого заслуживаю? Видно, что вы обе молоды и красивы. А я не представляю никакого интереса: я одинок и люблю свое одиночество.

– Согласна с тобой. Орел всегда одинок.

– Орел?

– Или орленок? – тихо спросила Гортензия, решив вступить в разговор. – Монсеньор, не думайте, что мы решили докучать вам, – добавила она по-французски. – Мы просто пользуемся удобным случаем, чтобы просить вас принять нас, когда вам будет удобно.