Навеки - Линдсей Джоанна

У нее были для него дурные новости — его господин умер значительно раньше, чем ему было предназначено. Она не стала останавливаться на этом подробно и решила отвлечь его внимание от прискорбного известия, рассказав о других поразительных переменах, свершившихся в мире, о которых она только что прочитала.

— Все произошло так, как я и предполагала, Торн. То, что раньше было преимуществом герцога Вильгельма, в этот раз помогло Гарольду Гардраде: Гарольд Годвинсон сразу после сражения с норманнами двинул свои войска на север, против скандинавов. Норвежский король победил англичан и присоединил их к своему королевству.

Его династия управляла Англией чуть больше века, затем начались так называемые Великие Скандинавские войны. Англия, вместо того чтобы становиться сильным государством, как это было бы при Вильгельме, превратилась в поставщика солдат для северных войн, растянувшихся на несколько столетий.

Америка была открыта значительно позже, и ей дали такое нелепое название, что я отказываюсь его повторять, — заметила она, сердито передернув плечами. — Она, как и положено, стала многонациональной страной и в конце концов обрела независимость в девятнадцатом веке.

Европа распалась на феодальные государства, что должно быть тебе знакомо. Новая «Америка» стала демократическим государством, хотя и с опозданием на сто лет. Но лучше поздно, чем никогда. Многочисленные войны помешали в конечном итоге развитию производства, и эпоха изобретений так и не наступила: в моем времени осталось всего несколько знакомых мне изобретений. Итак, из всего этого следует, что только через сто лет мир придет к тому уровню технологии, на котором он находился в моем времени.

Закончив свою речь, она перевела дыхание и вопросительно взглянула на Торна, ожидая его реакции, но он продолжал все так же смотреть на нее, не произнося ни слова.

Розалин не выдержала и промолвила:

— Ну скажи что-нибудь.

Он внял ее просьбе, но перед этим снова бросил взгляд на пустую стену, где раньше висели плакаты.

— В этих книгах говорится о том английском шпионе? Розалин не смогла удержать вздох разочарования. Столько сил потратить на то, чтобы отвлечь его от злоключений Вильгельма Нормандского, и все напрасно!

— Да, на этот раз летописи рассказывают и о лазутчике, и о его показаниях, которые на деле оказались ложными. Все это явилось причиной поражения нормандской армии. До этого момента история не изменилась — так и должно было быть.

— Так и должно было быть, — задумчиво повторил Торн. — Значит, на самом деле никакого шпиона не должно было быть, верно?

— Да, во всяком случае, о нем в летописях ничего не говорилось. Он, конечно, мог появиться на исторической сцене, но его роль не имела никакого значения. — Она внезапно нахмурилась. — Знаешь, я сейчас подумала о том, что ничего бы непредвиденного не случилось, если бы мы не появились в этом времени, но я никак не могу понять, как наше появление можно связать со шпионом. Я его не встречала. Может, ты его видел, когда ходил на встречу с герцогом Вильгельмом?

— Нет, его уже увели к тому времени.

— Значит, это случилось до нашего появления. Постой, постой! А что если в этом виноват твой двойник?

— Двойник?

— Ну то есть ты сам, — нетерпеливо пояснила она. — Тебя ведь уже вызывали в одиннадцатом веке. Ты не должен был быть там — ты очутился в том времени не по своей воле, повинуясь власти проклятия. Но когда ты оказался там, ваши пути не пересекались. Может, это ты поймал его или допрашивал?

— Нет, я ничего не знал о нем, пока мне не сказал про него сэр Джон Дюприэль.

— Сэр Джон?

— Он присутствовал при допросе лазутчика, и его не удовлетворили его показания. Он хотел еще раз допросить его на следующий день, но я побился с ним об заклад, кто из нас больше выпьет, и он мне проиграл. Наверное, он проспал потом все утро.

Розалии слушала его, широко раскрыв глаза.

— А мы очутились там тем же утром? Когда герцог отдал приказ к отплытию, так? — спросила она, вне себя от возбуждения.

— Да.

— Лазутчика увели, а сэр Джон так и не успел устроить ему повторный допрос. Вот в чем разгадка. Торн! Сэр Джон, наверное, сумел бы выудить правду из того бедняги, и все стало бы на свои места — в бой вступили бы два Гарольда, а Вильгельм остался бы в Нормандии до конца сентября.

— Но как теперь это изменить? — спросил Торн. — Я не властен над тем, что уже совершил во время своего первого Пребывания. Мы ничего не сможем сделать, Розалин.