Навеки - Линдсей Джоанна

Он отразил взмах секиры Вольфстана, но вдруг резко повернул меч и нанес своему противнику удар, который рассек бы его надвое, если бы тот не был призраком. Меч прошел сквозь Вольфстана, но на теле его не было заметно ни капли крови.

Однако Вольфстан скорчился так, будто он получил смертельный удар, — топор выпал из ослабевших пальцев, он согнулся, зажав рукой невидимую рану, и не успела Розалин и глазом моргнуть, как он растаял в воздухе, а через секунду за ним последовала его боевая секира.

— До встречи, Вольфстан, — спокойно произнес Торн, быстрым и точном движением вложив Проклятье Бладдринкера в ножны.

Послышался отдаленный смех, затем наступила тишина. Розалин стиснула зубы и усилием воли подавила невольную дрожь.

— Как часто он тебя навещает?, — сухо промолвила она, обращаясь к Торну. — Раз в неделю, раз в месяц? И как он каждый раз тебя находит?

— Он приходит ко мне только раз во время каждого моего пребывания в земном мире, — ответил Торн, благоразумно пропустив мимо ушей ядовитый сарказм в ее голосе. — Теперь он больше не появится, поскольку я не собираюсь покидать это время.

Оп произнес эти слова почти с грустью — словно только что осознал, что в последний раз встречался со своим врагом. Розалин поняла, что он не собирается возвращаться в Валхалу, значит, он хочет остаться с ней, как и обещал.

Сейчас было самое время вывести его из этого заблуждения, отправить его обратно и вернуться к нормальной жизни — если это теперь возможно. Но глядя на его оживленное красивое лицо, дышавшее радостью победы, она поняла, что не в силах произнести эти слова. Не сейчас, не так скоро.

Завтра. Завтра она все ему скажет. А пока…

Глава 40

Розалин откладывала момент расставания целую неделю, выдумывая то один, то другой предлог, чтобы удержать при себе Торна — еще чуть-чуть. Она прекрасно понимала, что ни ей, ни ему от этого не легче, что с ее стороны это эгоистично, но ничего не могла с собой поделать. В результате она все сильнее привязывалась к нему, и ее приводила в ужас мысль о том, что в конце концов ей все же придется отослать его обратно в Валхалу.

Но в течение этих нескольких дней она старалась гнать от себя тяжелые мысли. Она просто наслаждалась его присутствием, стараясь запомнить малейшие подробности, чтобы потом всю жизнь бережно хранить их в своей памяти.

Она отпустила Джона и Элизабет Хьюмс на несколько недель, чтобы они могли навестить мать Элизабет, проживающую в Брайтоне. А когда из Франции вернулся Дэвид, она сообщила ему, что увидится с ним позже. Она не хотела, чтобы кто-нибудь тревожил ее в последние дни, которые ей осталось провести с Торном.

Наконец пришел день, когда она поняла, что не может больше тянуть. Мысль о том, что ей придется расстаться с ним, жгучей болью отзывалась в ее сердце; казалось, больше не было сил выносить эту муку.

И все же она решила напоследок задать ему несколько ничего не значащих вопросов, на которые даже не надеялась получить более менее приемлемые ответы. Они с Торном обнявшись лежали на постели в спальне, но не занимаясь любовью, а просто наслаждаясь близостью друг друга. Розалин было приятно прикасаться к нему, согреваясь от его тепла. Ей нравились его нежные ласки, в которых не было чувственного огня, но которые говорили, какое удовольствие ему доставляет она.

Розалин медленно провела рукой по его груди и спросила:

— Скажи, можно сломать Проклятье Бладдринкера?

— Нет, это и раньше был прочный меч, а проклятье сделало его неуязвимым.

— А само проклятие? — Она улыбнулась, глядя на него сверху вниз. — Его можно уничтожить?

При этих словах он замер и весь натянулся как струна.

— Почему ты спрашиваешь, Розалин? Она пожала плечами:

— Не знаю. Просто интересно. Рано или поздно я бы все равно спросила. По сказочным законам в таких случаях остается хотя бы самая маленькая возможность, которая позволяет исправить несправедливость. И я подумала, есть ли у тебя такая возможность?

— Да, проклятие снять очень легко.

— Легко? — Розалин даже села на постели от изумления. — Но почему ты раньше этого не сделал, если это так легко?

— Потому что я не могу сам избавить себя от злых чар, — ответил он с грустью. — Проклятье Ганхильды не позволяет мне даже упоминать об этом, пока меня кто-нибудь сам об этом не спросит, как вот ты сейчас.

— Тогда почему ты говоришь, что это легко? Если ты сам не можешь освободиться от проклятия, то кто может это сделать?